Красное бедствие - стр. 15
С ним прибыл старший сын, Атео, который тенью следовал за отцом и вникал во все дела Дома, готовясь взять ответственность за принадлежавшие им земли в случае смерти лорда Спайка. Атео уже участвовал в подавлении восстаний, его лицо испещряли полученные в бою шрамы, а не единожды сломанный нос не добавлял лицу привлекательности. Он должен был жениться на Ромэйн, но их помолвка затянулась, а свадьба постоянно откладывалась по надуманным причинам. Ромэйн как могла оттягивала этот момент, надеясь избавиться от необходимости становиться женой человека, один вид которого вызывал у нее отвращение.
Отец не давил на нее, но время от времени пытался узнать, почему она снова и снова просит отложить свадьбу. Ромэйн не могла рассказать ему о том, как, однажды перепив на пиру, Атео поймал ее в коридоре и зажал в углу, намереваясь получить не то поцелуй, не то что-то большее. Ей повезло, что он был пьян и едва стоял на ногах, а она несколько лет училась рукопашному бою у стражниц Синей Крепости: Ромэйн в очередной раз сломала Атео нос и бросила его в полумраке коридора, игнорируя проклятия, которыми он осыпал ее, пока пытался встать.
Выйти за него замуж? Нет. Никогда.
Ромэйн решила, что лучше добровольно спустится в яму со змеями, чем позволит Атео снова прикоснуться к себе. Поэтому, когда он прибыл в замок вместе с лордом Спайком, она даже обрадовалась, услышав, что Атео отправляется на границу вместе с ее братьями, Монти и Дольфом.
Когда они уехали, отец долго сидел в пустом зале для приемов и смотрел в одну точку, а потом сказал, что началась война. Он впервые произнес это вслух, его голос надломился, будто не вынеся всей тяжести этих слов.
Очень скоро беженцы заполнили столицу. Люди спали на улицах, голодали, все больше мужчин начинали заниматься грабежом. Отец всерьез задумался о том, чтобы впустить часть беженцев в крепость, чтобы спасти их от голодной смерти или ножа вора, решившего поживиться их скудными сбережениями.
– Дни все короче, – сказала бабушка. – Ты заметила? А ведь зима давно закончилась.
– Заметила. – Ромэйн вздохнула. – Думаешь, это дело рук Лаверна?
– Лаверна Предателя, – прошипела бабушка. – Он хочет именовать себя императором, наверняка придумал себе какое-нибудь громкое имя вроде «Завоеватель» или «Побеждающий», но я-то знаю, что он последний трус.
– Ты никогда его не встречала, – напомнила Ромэйн.
– И благодарю Богиню за это! Сейчас я бы ужасно жалела, что не задушила его в колыбели.
– Отцу не понравится, что ты снова упоминаешь чужих богов.
– Тогда твой отец может написать мне письмо с претензиями, и я с удовольствием его сожгу.