Красавчик. И аз воздам - стр. 16

Как люди вообще живут в этой анфиладной системе комнат? Трудно до коридора додуматься? Где тут личное пространство? Брехт встал, несмотря на ураганный ветер и пятибалльный шторм. Даже умудрился поднять с пола одеяло и прикрыть нижнюю чакру шпионки, на всю не хватило. Косо спланировало, а на поправить сил уже не осталось. Так трубно организм завопил о горшке, что пришлось добыть его из-под кровати и угнездиться.

Где тревога, туда и дорога; где ура – туда и пора; голова хвоста не ждет.

Опасности лучше идти навстречу, чем ожидать на месте.

А. В. Суворов

Гомеопатия сработала, через десять минут от всех прежних желаний осталось только одно – принять ванну. Жженка почти убрала головную боль. Петр Христианович даже вспомнил, зачем оказался в этом доме.

– Дмитрий Иванович, а у вас архива вашего дяди не осталось? Тяжко нам без него придется. Французы не успокоятся. Не миновать нам войны с Наполеоном очередной. Может, в бумагах Суворова подсказка есть, как с Буонопартием воевать. – Зажевывая нектар горячим пирожком с малиной, глядя прямо в глаза обер-прокурора, поинтересовался Брехт.

Взгляд вильнул. Есть, выходит, но почему-то не хочет показывать.

– Там в основном личная переписка, мои письма к дяде…

– Дмитрий Иванович, вы же на себе прочувствовали, что Наполеон серьезный противник. Его лихой сабельной атакой не победить. Обещаю, ваших писем и писем Александра Васильевича женщинам читать не буду. Только про тактику.

– Хорошо, только вы мне то стихотворение запишите. – Опять показал клыки вампир. Блин, жутко-то как. Дал бог внешность. В двадцать первом веке мог бы стать известным актером, злодеев играя.

– Дмитрий Иванович, я перепил явно вчера, не подскажете хоть пару строчек, чтобы я вспомнил, о чем речь. Честное слово, не помню, что за вирши вчера декламировал. – Чистая ведь правда.

– Что-то про чудное мгновение.

– Как вы точно описали свое пребывание в деревне в ссылке.

Твою же налево!!! Выбрал так выбрал. Витгенштейн наше всё! Витгенштейн – солнце русской поэзии. Брехт чуть за голову не схватился. Нельзя Пушкина обворовывать. Потом при Николае сослать в деревню навсегда нужно будет. Пусть там сидит и стихи со сказками пишет. И Дантеса с его дядей бельгийским раньше пристрелить. Про бельгийского посла Брехт смутно помнил. Ни фамилии, ни времени его пребывания в России. Придется всех бельгийских послов уничтожать. А может, не бельгийский? Голландский? Их тоже всех перестрелять. Мор в России напал на послов Бенилюкса. Падучая. Или не дядя. Точно – приемный отец. Ладно, далеко еще. Тот Дантес еще и не родился. Что со стихом-то делать?