Красавчик. Две столицы - стр. 25
В доме кто-то обитал. Топилась печь, из новой наращённой кирпичной трубы, под кованным красивым колпаком, вился сизый дымок.
Ворота во двор Брехту, при первом проезде мимо дома, взгляд и отвели. Раньше забора и ворот не было. Ворота были высокие, окованные железом со всякими завитушками. Красиво. Так еще и покрашены были красной краской. Это и не позволило признать свою недвижимость. Петр Христианович слез с аргамака со смешным именем Жьыбгъэ, которого Махмуд называл просто Жы. Переводится как «ветер». Прошелся вдоль забора, разглядывая дом через промежутки в штакетинах. Чистенько.
– Эй, хозяева, открывайте, – постучал он в калитку.
Не сразу, пару минут тарабанил, но дверь в доме открылась и на пороге показался высокий худой мужик с седой бородой и одним глазом; поверх второго, как у Кутузова, была кожаная черная повязка.
– Чего изволи… Иди, басурманин, отсюда, пока жив. Еще стукнешь – пальну. – И точно пистоль в руке. Однако!
– Сам ты басурманин, инвалид. Я граф фон Витгенштейн.
– Что я, барина не знаю? Он немец, а не басурманин, – но пистоль опустил.
– Тебя Иоганн Бауэр нанял? Открывай, старинушка, я правда граф Витгенштейн.
– А как звать тебя, если ты граф? – вот ведь нашел какого хорошего сторожа управляющий.
– Зовут меня Петр Христианович…
– Не, барина по-другому зовут. – Да что же это такое?!
– Людвиг Адольф Петер цу Зайн-Витгенштейн-Берлебург-Людвигсбург.
– Верно. А как жену его зовут?
Брехт заржал. Как можно на этого Кутузова сердиться? Блюдет его добро.
– Какого его? Мою жену зовут Антуанетта. А, ну да, тебе же опять, лингвист ты хренов, полное имя нужно. Мою жену зовут Антония-Сесилия Снарская.
– Понятно. А как…
– Брат, ты бросай мне тут загадки рассказывать, а то я добрый так-то, но выпороть – выпорю.
– Понятно. А как сынка старшего зовут? – Не свернешь с пути истинного.
– Охо-хо. Лев зовут. Открывай. Голоден я, и баню топи срочно. Завтра коронация, мне рядом с государем быть, а от меня потом конским и своим за версту шибает. Морщились сегодня княжны великие и специально от меня отсели.
– Понял, вашество. Мне немец Баер вас как гусара голубого расписывал, а вы вон в басурманина вырядились. Баньку-то мигом спроворим. Лучший печник Москвы печь делал. Наш, со Студенцов, – принялся отодвигать засовы «Кутузов».
– Со Студенцов? Что-то я тебя не помню. Как тебя звать-то, вратарь?
– Кириллом записан. Так вы и не могете меня знать. Меня прежний барин в рекруты забрил, вот, отмаял двадцать пять годочков и домой вернулся, а дома-то и нет, и вся родня померла от холеры. Ну, Баер меня сюда и определил, сначала за стройкой присматривать, а потом и вас, вашество, дожидаться. Баньку мигом спроворим. Я там чаевничаю… Может, чайку с дороги? Коня-то давайте, сведу на конюшню. Ой, знатный жеребец. Аргамак, видел таких у грузинцев, когда воевал на Кавказе. Проходьте, вашество.