Крах дипломатического «Согласия» - стр. 16
В университет сына Ивана направил отец, зажиточный мужик-лесопромышленник из-под города Кадникова Вологодской губернии, желавший сделать из сына образованного человека, юриста. Но право было не интересно молодому Смыслову, он подал документы на историко-филологический, выдержал экзамен и поставил родителя перед фактом, что будет историком.
Отец вздохнул и согласился. Среди общественных деятелей России было немало историков. Втайне он думал, что сын когда-нибудь станет губернатором или даже министром. Летом 1917 года, когда Иван сражался на фронте, какой-то негодяй ночью подпалил дом Смысловых. Оба родителя и младшая сестра сгорели в пожаре. Сын узнал о несчастье только спустя два месяца. Поджигателя так и не нашли, хотя вся деревня косилась на дезертира, вернувшегося с фронта и грозившего всем богатеям расправой.
После Октябрьского переворота подпоручика как лицо социально близкого происхождения и геройского поведения выдвигали в новый орган власти – полковой совет, но Смыслов категорически отказался. Когда собрание офицеров приняло решение направить в Петроград делегацию, чтобы узнать о положении дел из первых рук, снова в число делегатов предложили Смыслова. Тот, подумав, согласился. Ему очень хотелось посмотреть на столицу, он не был в Петрограде более двух лет.
В некоторых полках действующие офицеры продолжали носить погоны. Они воспринимались, прежде всего, как символ офицерской чести, которая, как известно, всегда при своем хозяине. В части, где служил Смыслов, офицеры также сохранили право на погоны. Совет солдатских депутатов пошел на уступку, принимая во внимание военное время и авторитет многих офицерских чинов.
Прибыв в Петроград, делегация разделилась на несколько групп. Одни пошли в казармы полка, чтобы узнать, что говорят о мире с немцами, другие направились в Главное управление Генерального штаба. Смыслов оказался в первой группе.
В казармах в запасных ротах им сразу объяснили, что ношение погон в столице может грозить большими неприятностями, и настоятельно рекомендовали спороть их хотя бы с шинелей.
– Что за ерунда, – возмущался ротный Смыслова, – я офицер русской армии, давал присягу на верность отечеству, и оно вручило мне эти погоны как символ защитника родины.
– Вы не горячитесь, господин капитан, – отвечал ему дежурный офицер. Сам он был в одной шинели без погон и портупеи. – В эти смутные времена лучше снять погоны, чем дожидаться, когда с тебя снимут голову.
– Я не трус, – запальчиво отвечал ротный.
– Ну как знаете, – пожал плечами дежурный, – было бы предложено.