Ковчег Лит. Том 1 - стр. 18
«Хуиццу. Надоело тесто жрать целыми днями. Макароны, пиццы, булки и яйца. Фруктов хочу, сгоняй в магаз».
– А хуюктов ты не хочешь? Апрель сейчас, никаких фруктов еще нет, только яблоки искусственные.
«Хуюктами сам себя корми. Если нет денег ни на что, кроме яблок, не надо меня апрелем кормить. Иди купи яблоки».
– Марк, ты же понимаешь, что я не могу каждый раз спрашивать тебя, что случилось? – Лучевой снова в кедах завалился на кровать, ладонью сгребая волосы, сожженные летним солнцем и едкой краской, на затылок. Марк взял в руки телефон, чтобы ответить, но Луч остановил его, перебив. – И не спрашивай, почему. Потому что у тебя такое лицо, как будто всегда что-то случается. Я же так шизанутым стану с тобой и буду на улице до людей доебываться: «А чей-то ты грустный такой?»
Марк потер ледяными пальцами глаза и поморщился – болит. Луч затыкаться и не думал, зудел над ухом, взбивая кедами пыль с одеяла. Нужно его попросить, чтобы поменял белье, да и самому помыться не помешает – почти неделю не вставал из-за рецидива, выпаривал из тела всю жидкость, которую в него Луч почти две недели усердно заливал. В комнате, наверное, смердит, как во время эпидемии чумы.
– Я так разговаривать нормально научусь, пока ты молчишь. Уже целые монологи научился почти без запинки, – он ткнул носком кеда ногу в носке. – А то раньше только «епта бля» успеваю, а Марк уже «Письмо Татьяны» придумал и читает мне, где и как я не прав.
От сенсорной клавиатуры отлетают щелчки – звук не выключен. Долго печатал. Про Леру, про то, что она ему почти не пишет, не приходит, не отвечает на звонки. Про то, что видел ее последний раз в апреле, про то, что болеть надоело, а трахаться хочется, как в пятнадцать, а девушка его, кажется, откровенно сливает. Стер. Напечатал снова, гораздо быстрее.
«Может быть, все дело в непрекращающейся залупе?»
– Везет тебе, ты подумать можешь, прежде чем спиздануть, – Луч бросил мутный взгляд на экран, еле сфокусировался, долго щурился. Без линз. – Ты весь – сплошная залупа. Бескрайняя плоть.
«Как будто мне в кайф одну тупую фразу десять лет печатать. Я сто раз передумать успеваю, пока допишу».
– Может, оно и к лучшему? Не думал, что я не всю хуйню, которую ты хочешь мне сказать, хочу услышать? Подумай-подумай. – Он снова ткнул кедом его ногу.
«Зато я с удовольствием слушаю все твои «епта бля», да. Жалко, что текстом нельзя передать сарказм. Так что пишу. САРКАЗМ».
– Ты когда какие-то эмоции выражаешь, тоже пиши, пожалуйста, а то по твоей морде никогда не понятно, что ты изображаешь.