Ковчег до Ноя: от Междуречья до Арарата - стр. 61
Можно утверждать с полной уверенностью, что Гильгамеш – это реально живший человек. Он был одним из древнейших царей Урука и основал довольно короткую династию в начале исторического времени. Вся сохранившаяся литература о Гильгамеше показывает нам деятеля необычайной мощи и харизмы, надолго переживших его самого. Об этом свидетельствует цикл историй, связанных с его именем, позволяющий нам представить его как человека того же покроя, что и Александр Македонский, после смерти которого появились восторженные рассказы, намного превосходящие по своему энтузиазму прижизненные трезвые исторические хроники. Имея в виду особенность личности Гильгамеша, нетрудно представить себе, что его смерть могла возродить этот ритуал, когда верные царедворцы, на манер Лаэрта, прыгали в могилу, не в состоянии представить себе жизнь без усопшего царя. Шумерский литературный текст, описывающий смерть Гильгамеша, часто сравнивали со сценой царских похорон, реконструированной по могильнику в Уре. По моему предположению, этот древний примитивный обычай буквально возник в момент смерти Гильгамеша и затем еще долго практиковался в Уруке. Затем он распространился и на Ур – возможно, в результате династического брака; но в Уре он поддерживался совсем недолго и был затем отменен уже навсегда[42]. Так или иначе, он не должен считаться типичным шумерским обычаем, поскольку вся шумерская литература (в особенности притчи и поучения) свидетельствует о другом. Погружаясь в нее, мы слышим голоса реальных людей вокруг нас, возникающие из темноты и неизвестности: философские, недоуменные, иронические, покорные или насмешливые. Я не вижу никаких оснований исключать шумеров из нашего братского круга.
Намного более поздняя эпоха Навуходоносора и вавилонского пленения для нас, несомненно, уже вполне близка и понятна. Большие административные здания, храмы-небоскребы и роскошные дворцы, рассказы о которых доходили до дальних стран; мы изумляемся необыкновенным крепостным стенам и воротам и восхищаемся небесно-голубого цвета плиткой, украшающей ворота Иштар и Дорогу процессий. Больше всего мы узнаем из их магических текстов, где говорится о многих сторонах жизни, шумевшей и гудевшей вокруг: богатые банкиры и разжиревшие менялы, доктора и предсказатели с их космическими манипуляциями, рыночные торговцы рыбой и зеленью, близорукие гравировщики печатей, изуродованные тяжелой работой кузнецы… и безумная суета толпы, состоящей из всех народов Империи и бормочущей на смеси непонятных языков, создающей образ Вавилонского столпотворения. На нашем пути попадаются солдаты-наемники, гадатели, жрецы и проститутки; головорезы, нищие, ростовщики и водоносы. Огромная исчезнувшая метрополия – с ее уличными криками и запахами, с роскошными садами на одном конце и грязными трущобами на другом – в своей каждодневной жизни была вне рамок конкретной эпохи; благодаря же дошедшим до нас текстам нам кажется, что она почти на расстоянии вытянутой руки.