Ковчег для Кареглазки - стр. 17

– Гриша, никто никуда не выйдет. Это правило, которое мы не нарушаем.

– В жопу правила. У меня сестра умирает. Ей нужны лекарства.

Калугин покачал головой, сжав губы, что на его мимическом языке означало категорический отказ. Латышев встал и с удивительной проворностью оказался рядом – он был так близко, что я рассмотрел на его носу короткие черные волоски, лоснящиеся от жира. Его мелодичный ругательный голос напомнил мне собачий лай.

– Гитлер, ты дебил?! Никто никуда не сдвинется. Если тебе надо – сам иди, – сообщил он.

– Селя, иди на хер! – огрызнулся я. – Я тебе и не предлагаю. Пойдут Щербинин и Сорокин.

Лицо Сильвестра свело судорогой, но его охладил взгляд Калугина. Фриц отрицательно замахал головой, а Щербинина не было – дежурил в фойе у дверей. Толик повторил свою ахинею.

– Мы никуда не ходим ночью. А вот утром ты сможешь обойти хоть все аптеки.

Ожидаемо, этот путь оказался ложным – я понял, что разшевелить этих конченых чертей не удастся. И я направился к Щербинину.

Я нашел Саню у темного окна, где он одновременно дежурил и наслаждался запахами кулинарных изысканий Иваныча и Марии Ивановны, тушивших собачатину неподалеку. В фойе было так темно, что я увидел только огромный силуэт и белки его глаз.

– Саш, нужно найти аптеку. Танюше плохо, она не доживет до рассвета, – я сразу перешел к делу.

– Нужно потерпеть до утра, – зевнул Саня, погладив жидкие серые волосы.

– Мы не видели никаких следов, кроме собачьих, поэтому теоретически там вполне безопасно. Я буду твоим должником, – я заискивающе заглядывал в то место, где были его глаза.

Щербинин ссутулился и заерзал на стуле, шурша пенопластом под задницей. Не доволен.

– А что Толик?

– Как обычно, – я замялся, чтоб зевнуть с ним в унисон. – Поверь, если бы такое было с его женой…

– Не, Гриш – без обид – но придется ждать.

– Саша, я тоже пойду!

Но Щербинин уже демонстративно отвернулся к окну, давая понять, что разговор закончен.

– Сука, ты тоже меня что-нибудь попросишь! – не выдержал я, быстро исчезая в двери.

Я вернулся как раз к новому Таниному приступу, хотя надеялся, что мы протянем до утра – деваться было некуда. Но ее состояние не хотело стабилизироваться – минут 15 она задыхалась, рвала и покрывалась обильным холодным потом. Она посинела и была так слаба, что даже не могла перевернуться. С большой долей вероятности новый приступ станет и последним. Латышев зло выругался – видите ли, мы мешали ему спать. Калугин сделал вид, что ничего не видит и не слышит. Ничего, ребятки, земля круглая, у меня тоже будет шанс отплатить вам такой же монетой.