Ковчег для Кареглазки - стр. 11
Как и все остальные люди. Последний рейд показал – выживших в необъятной стране почти не осталось. Если раньше еще попадались выродки с шатунами, то теперь – никого. Конец человечества близок, как никогда. Но у него есть ответ на это. Конец Света можно отменить.
Скоро стемнеет – нужно быстрее найти собаку. И спрятаться. Время поджимало.
Мчатрян поднял из-под ног попавшуюся корявую дубину и оперся на нее. С этим костылем он пошел к городу намного быстрее.
****
Крылова срочно нуждалась в муже, а он словно испарился. Сумасшедшей кометой она носилась по Новому Илиону, зажигая все вокруг огненно-рыжими волосами. Крез играл роль хвоста для ее небесного тела – ничуть не отставая, что было похвально, учитывая его почтенный возраст.
Полковника Горина не было в кинозале Одеона, армейского клуба, хотя там было полно солдат, неохотно уставившихся на экран с «Кориоланом» в постановке Джози Рурк. Один из любимых видеоспектаклей их командира – но, не их. Краснобородый лейтенант Степан Сидоров, правая рука мужа, активно размахивал конопатыми ручищами, комментируя бой на экране. А на Древе Войны, сваренном давно покойным капитаном Фогелем из автоматов и гильз, привычно на подушке восседал кот-альбинос Оскар. Только из-за болезненного пристрастия кота эта инсталляция до сих пор и стояла в Одеоне – сам Горин давно хотел выбросить груду металлолома, и освободить место под вешалку. Вешалка для полковника была совершенно сакральным элементом.
Ни Степан, ни солдаты не жаловали полковничью жену симпатиями, считая Елену Ивановну стервой и высокомерной выскочкой. Ученая, в принципе, отвечала им взаимностью, поэтому с превеликим удовольствием ретировалась из Одеона. Вот только и в пищеблоке мужа не было – хотя, по словам Сидорова, полковник должен был проверять, как замариновали мясо для шашлыка. Повариха Акопян, обычно называемая просто Ашотовной, нахмурила кустистые брови при виде расфуфыренной фифы в кожаных леггинсах.
– Илья Андреевич не приходил. Обещал, но не пришел. Сама жду его, – процедила Ашотовна, облокотившись на стол и теребя пальцами длинную черную косу.
Вместе с большинством женского населения Акопян рассматривала Елену Ивановну как вертихвостку, которой не место в Крепости. Крылова пыталась относиться к чужой критике здраво и признавала, что в чем-то женщины Нового Илиона были правы, и в чем-то – ошибались, как часто бывает, когда в чужом глазу видишь соринку, а в своем не замечаешь бревна. Личная жизнь прекрасного пола после Вспышки стала больше похожа на один из этапов гонки на выживание, но традиционно никто не винил себя, находя для своих половых связей миллион оправданий – а вот соперницы получали осуждение по полной программе. А Крылова даже заслужила расширенный бонусный план: она была чужачкой – и по времени появления в Илионе, и по своему духу; ее внешние данные вызывали зависть просто на инстинктивном уровне; и главное – она заарканила самого желанного и важного мужчину в радиусе тысяч километров.