Кот ушел, а улыбка осталась - стр. 34
– Актер подходит стопроцентно! – объявил я Саше Хайту.
– Фу, слава богу! Стучу по столу.
Когда мы с Галей вышли во двор, гости смотрели «Кавказскую пленницу» Леонида Гайдая. Грек Манолис протянул мне кассету с французским фильмом и сказал:
– Георгий, извините, что я вас так принял, даже чаем не напоил.
– Наоборот, спасибо вам большое!
– А в «Сакле» на Железной горе вы были, шашлыки из кабана пробовали? Вот и хорошо. Завтра к часу я за вами заеду.
В «Сакле» мы побывали, кабана попробовали, а потом снова уселись перед телевизором и с удовольствием смотрели и слушали, как депутаты поносят советскую власть, коммунистическую партию и даже Ленина.
Бистро для таксистов
А когда мы прилетели в Москву, в аэропорту Внуково нас встретил Саша Хайт и сообщил, что актер, который нам понравился, попал в автокатастрофу. Сейчас он в больнице и сниматься не будет.
– Ладно, Саша, давай на этом ставить точку, закрываем картину, – сказал я.
– Подожди, Гия, в Москву из Парижа летит французский актер на замену. Прямо отсюда еду в аэропорт Шереметьево его встречать. Если он тебе не понравится, мы действительно ставим точку. Времени для раздумий и поисков больше нет.
Договорились, что Саша встретит актера, поселит в гостинице и к девяти часам привезет в ресторан Дома кино, где я буду их ждать.
Вечером в ресторане Дома кино сел за столик в глубине зала, лицом к двери. Сижу. Жду. Волнуюсь. Около девяти в дверях появились Саша Хайт и немолодой мужчина с длинными седыми волосами в кожаном пиджаке и потертых джинсах. Саша увидел меня, помахал рукой и крикнул:
– А вот и мы!
«Кошмар! Неужели этот?! – подумал я. – Все. Конец картине. А давай так: орел – снимаю, решка – нет».
Я достал из кармана монетку, раскрыл руку – орел!
– Знакомься Гия, Жерар Дормон, – Саша Хайт подвел к столику актера. – Сценарий ему понравился, он в самолете прочитал.
– Это хорошо, – я встал, пожал гостю руку.
Сели. Смотрим друг на друга. Молчим.
– Что будете заказывать, Жерар? – спросил Саша.
– Спасибо, я поел в самолете, – голос у него был красивый.
– Жерар, чтобы вы не нервничали и я тоже, давайте договоримся, на роль Мераба я вас утвердил, – сказал я.
– Так сразу? – удивился Жерар.
– Да. Завтра вас подстрижем, покрасим и усы попробуем.
– Усы я сам отпущу, – сказал Жерар и улыбнулся.
Улыбка у него был обаятельная.
Жерара подстригли и покрасили, а усы он отпустил сам.
Я полетел с ним в Тбилиси. Водил по городу. К родственникам. К знакомым. Мои друзья научили его пить из перевернутого стакана, рога, вазы и аккуратно вычищенного арбуза. Побывали на базаре. В серных банях. Знакомил его с грузинской едой. Перестройка в Тбилиси началась с того, что открылось несколько частных ресторанчиков, там было все вкусно, уютно, презентабельно. И дико дорого! Ходили туда в основном «деловые». Вкусно можно было поесть и за городом в фанерных сарайчиках, цены там были приемлемыми, но возить гостя из Франции в сарайчик мне не хотелось. В остальных ресторанах города, как и в других городах Советского Союза, – общепит (скудное меню). Поэтому обедать Жерара я водил в частные ресторанчики, а ужинали мы, как правило, в гостях. Позже в интервью французскому телевидению Жерар сказал, что очень благодарен мне за то, что я показывал ему жизнь в Советском Союзе и Тбилиси как она есть, ничего не приукрашивая. И обедать его водил не в дорогие рестораны, а в простые бистро, куда ходят таксисты и другой рабочий люд. Там он подсмотрел для своего героя манеру разговаривать, сердиться, пить, есть.