Кот Усатый Эдвард XII - стр. 15
Но когда взгляд вора упал на картину, висящую на противоположной панели, он напрягся. В его понимании украшать стены изображением виселиц или гильотин, да еще в компании со зловещей сорокой было не к добру. Не зря художники ренессанса частенько рисовали мадонну с птичкой на руке в качестве символа того, что в будущем рок сулит Иисусу страдания и печальный конец.
Впрочем, удачливому вору было не привыкать к зловещим намекам судьбы: и у нее бывают промашки и заблуждения. Ну, а если обстоятельства припрут так, что на горизонте замаячит петля висельника, у него была наготове такая фразочка: «Еще минутку, господин палач». Говорят, так любил говорить один неунывающий призрак, прогуливаясь ночами по Гревской площади в Париже.
– Ах, какой миленький песик, – кивнул Печорин в сторону пойнтера. – Он тоже носит благородный собачий титул?
– Конечно! Разве ты не видишь, какой у Ибраила подъем ноги? Тонкая лодыжка – признак породы… Что, супостат, выпьешь со мной? В наличии шабли, мятный коктейль со льдом, виски «Белая лошадь» или островной вариант. А, может, по «Зубровке»? – предложил граф.
– А выпьем! – воскликнул вор. – Мы люди неплохие, как вечер мы бухие… Винцо для кацо, как говорят в Неаполе!
И они ударили по шабли и закусили ломтиком яблока.
– Ну, а теперь хватит играть вокруг да около, милый друг! Нам все известно! – граф окончательно взял себя в руки и вызывающе посмотрел на Печорина. Для убедительности он уселся в кресло и закинул ноги на стол. Славик решил не отставать и, сдвинув рекламные проспекты и зажигалку в виде кольта 45 калибра, присел на журнальный столик в стиле какого-то Людовика.
– Простите меня, сиятельный граф, что сразу не признался. Да, я несчастнейший из людей, ибо выбрал профессию вора. В знак примирения я готов немедленно застрелиться!
И Славик схватил было кольт, но граф сделал предупредительный жест, скрестив руки на груди. И вор продолжил:
– Уже с раннего детства я начал постигать азы этой проклятой профессии и прибегать к мелкому воровству. И в наказание мой добрый отец прятал игрушки, хотя надо было меня хорошенько выпороть и поместить под домашний арест. Но, увы, папаша был неграмотный и ни разу в жизни не открывал книгу доктора Спока…
– Болван твой жестокий отец, – растроганно сказал Илья Гаврилович, – моя матушка не расставалась с этой удивительной книгой!
– Естественно, я стал остервенело воровать еду и игрушки в торговых моллах и специализированных лавках. Нас была целая банда. Мы не гнушались посещать даже магазинчики «Четыре лапы» и «Кеша на Гавайях»!