Кошмарный принц - стр. 33

Что тут началось!

Половина городского муниципалитета встала на уши, вторая половина – на дыбы. Бедную Надежду Олеговну умоляли и заклинали, ей грозили и сулили, но мать Кошмарного Принца осталась тверда как кремень и не изменила решения, пообещав, правда, что постарается уладить все возникшие проблемы в скорые сроки.

Перед самым отлётом Надежда Олеговна помогла Виктору Ильичу закупить продуктов на пару недель. И опечатала музей, заперев в нём родного человека наедине с проклятьем родного сына, предупредив, что первым же рейсом из Москвы вышлет сюда пару, а может и четверых расторопных детективов для неусыпного надзора за музеем.

С тяжёлым сердцем она уехала в аэропорт.

Виктор Ильич же, так и не поспав ни часу, зашёл в кабинет-студию.

Когда он падал, на какое-то мгновение он увидел себя со стороны, с отчужденностью наблюдавшего за падением неуклюжего тела, и когда к Егору вернулось сознание, он боялся открыть глаза, боялся понять – жив он или уже мёртв. Поднять веки – значит столкнуться с тем, с чем сталкиваться не хочется. Если жизнь, то мазутная чернота непроглядного тоннеля, ведущего в никуда, если смерть, то… что? Жутко подумать!.. Тут Егора ужалила более страшная мысль, что, снова звезданувшись с нехилой высоты, он остался жив, но весь покалечен, переломан. Но тогда бы чувствовалась боль, а её нет. И тут не к месту услужливый мозг напомнил, как прошлым летом он гонял на раздолбанном «Школьнике» и подпрыгнул на высоком бордюре, расхлябанное переднее колесо велика вылетело из рулевой вилки, а он, недоделанный велогонщик, нырнул головой (чудом не выбив зубы об руль) в асфальт, успев в последнюю секунду подставить руки. Ладошки были сплошь изодраны в кровь. Он с ужасом смотрел на них и не понимал, почему ему не больно. Лишь в травмпункте дежурная медсестра, смазав горящие ладони перекисью водорода (отчего Егор в душе взвыл орангутангом, а на самом деле издал протяжный писк, чем заслужил похвалу за мужество), объяснила мальчику, что такое болевой шок. Может, сейчас как раз и есть тот самый болевой шок?

Мальчик шевельнул руками, дёрнул ногами, приподнял голову и наконец-то открыл глаза.

Взору предстала ожидаемая мазутная чернота. Егор вздохнул. И непонятно было: облегчение испытал он или его постигло разочарование. Ему снова захотелось закрыть глаза, но что-то… блик света?.. заставило не делать этого. Егор, напрягая зрение, смотрел в сторону блика и не увидел ничего. Конечно же, обман зрения. Егор устал ломать глаза и отвел взгляд. И снова увидел блик! Нечёткий и еле заметный краем глаза. Только краем глаза! Но заметный. Потом глаза заметили и второй блик, и третий. А если совсем скосить глаза, то из бликов образовывался коридор, ведущий куда-то.