Корсары Южных морей (сборник) - стр. 52
– Что прилив принесет, то отлив унесет, – философски заметил Каменная Башка. – Когда у моряка пустые карманы, он их выворачивает, чтобы поскорей наполнились. Когда же они полны, мой дорогой, он опустошает их гораздо быстрее, чем вы, сухопутные крысы.
– Нато пыл хотить в моряки, – вздохнул солдат.
– Вот-вот… В следующей жизни ступай на флот. Потерпи немного, мой бедный сынок, и скоро тебе представится такая возможность. Не думаю, что тебе суждено состариться.
– Это плохой напутствий.
– Не обращай внимания! И мы, моряки, всю свою жизнь ходим над бездной. Один порыв ветра, один проклятый бортовой залп – и ты уже в холодной и мрачной морской пучине…
Смешавшись с толпой солдат и моряков, боцман и его спутник вошли в особняк.
Солдат провел бретонца через пять-шесть комнатушек, заставленных койками, затем отпер небольшую дверцу, и, спустившись на пять ступенек, приятели оказались в некоем подобии гостиной.
– Капинет маркиса Калифакса, – вполголоса объявил немец.
– А он сейчас, случайно, не наверху, у светловолосой мисс? – справился Каменная Башка.
– О нет, он сейчас ушинать с кенерал Хау!
– Ну, значит, дело на мази. А где твой братец?
– Айн момент, папаша.
Солдат открыл очередную дверь, и бретонец увидел за ней упитанного светловолосого немца, как две капли воды похожего на Ульриха. Караульный сидел на ступеньке высокой лестницы.
– Мой прат Фольф, – представил Ульрих.
– Дай ему монетку.
– Нет, потом, мы выпить фместе.
Вольф, вскинув ружье, поднялся. Он был немного моложе брата и сложением напоминал быка.
– Фот тот трук, – пояснил Ульрих.
– Прохотите, – разрешил Вольф.
– Камеристка один?
– Ja.
– Каспаша спать?
– Еще нет.
– Ты штать.
– Не шевелиться, – подхватил Вольф.
– Потом платить тфе путылки пифа.
– По рукам!
– Вот ведь шельма! – бормотал бретонец, поднимаясь по лестнице. – Уже третью монету загреб.
Взойдя по винтовой лестнице, спиралью поднимающейся по стене башни, наемник остановился перед дверью, скудно освещенной единственной сальной свечой – ничего лучше в Бостоне было уже не найти, – и негромко постучал.
Спустя мгновение дверь отворилась, и на пороге предстала высохшая особа лет тридцати пяти – сорока, черноволосая, с выступающими кроличьими зубами.
– Это ты, Ульрих? – удивилась она. – Чего тебе нужно в такой поздний час? Или вас послал маркиз?
– Ви спать, мисс?
– Еще нет.
– Фаш трук хотеть поковорить фас.
– Мой друг? – изумилась камеристка.
Собравшись с духом, Каменная Башка вступил в богато убранные покои, освещенные двумя чадящими сальными свечами.
– Нелли, крошка моя, неужто ты меня не узнаешь? – вопросил он с дрожью в голосе.