Корректировка - стр. 32
– Ты ж начальника патруля на хуях при всех таскал, в морду ему плевал, – усмехался прапор, – если он заявление напишет – готовься дружок, точно дисбат.
И тут Генке повезло в третий раз – начальник патруля оказался его земляком из Обнорска и, узнав про это, не стал писать заявление. Генкино заключение ограничилось десятью сутками.
В справке, которую ему выдали, причиной задержания значилась стандартная формулировка: «самовольное оставление части».
– А ведь тебя не за это задержали, – задумчиво сказал прапор, выдавая Генке вещи и комсомольский билет, которые, как ни странно, оказались в целости и сохранности. Но переписывать справку ему было лень и это стало уже четвертым везением.
На Кандалакшский вокзал Генка прибыл без копейки денег, но с богатым жизненным опытом. Две симпатичные студентки, подрабатывающие на каникулах проводницами, сразу сдались, как только он сунул им под нос свое предписание. «Действительно, – сказала одна другой, – какой тебе билет, ведь у него предписание! Да и поезд пустой, пусть едет»
В поезде Генка пил портвейн с каким-то геологом, закусывая сгущенным молоком. Геолог сходил в Оленегорске. Он тряс пачкой заработанных денег и звал Генку в гости. Генке хотелось в гости к геологу, но каким-то шестым чувством он понял, что запасы везения исчерпаны и больше испытывать судьбу не стоит.
На Мурманском автовокзале, он подошел к кондукторше и честно сказал, что денег нет, но ехать надо и строгая женщина ничего не смогла ему возразить.
По дороге в Североморск, Генку было сняли с автобуса суровые морпехи, проверяющие у пассажиров документы. Их капитан долго изучал его комсомольский билет, а потом сказал: «Да хер с ним, пусть едет», и Генка успел заскочить в уже отъезжающий автобус.
На трапе родного крейсера его как дорогого гостя встречал сам старпом (позвонили с КПП). И первым его вопросом было:
– Скворцов, где ты шлялся, мудила?!
И тут пригодилась справка с губы. Сделав честные глаза, Генка сообщил капитану второго ранга: «Мол, ехал-ехал, стремился на родной корабль, и тут ни с того ни с сего снимают с поезда и сажают за решетку!»
На следующий день Генку вызвали к командиру.
Он шел в сопровождении замполита, понимая, что сейчас будет решаться его судьба. Командир корабля для личного состава – царь и бог: захочет – помилует, не захочет – отдаст на съедение прокурору. У Генки тряслись поджилки, а в голове складывались оправдательные речи.
Но никаких слов не понадобилось. Командир его даже не принял. Стоя в коридоре, возле открытой двери в командирскую каюту Генка, слушал его разговор с замполитом.