Корпорация "Белый кролик". Белым и пушистым здесь не место! - стр. 5

В панике, совершенно сбитая с толку, я глотнула всем ртом отвратительный запах, и это едва не добило меня... В гортань словно сунули дохлую кошку и приправили ее тушку тухлым яйцом. Скривившись от омерзения, я попыталась выдохнуть панику, мерзкий запах и ощупать лицо одновременно… Осознание страшной истины заставило мои ноги ослабнуть.

Я не была Кирой Леннон...

Я вообще не была женщиной.

Я была каким-то… мальчишкой...

Тощим мальчишкой в грязных обносках, которые едва ли стирались ближайшие месяцы, если не больше. Голова нещадно чесалась – не удивлюсь, если в ней водятся вши – и ко всему прочему, мне жутко хотелось опорожнить мочевой. Вот просто до жути...

И мышечная память не подвела: руки справились с делом почти механически – от облегчения я застонала. Хотя наличие мужских причиндалов едва ли могло меня успокоить...

– Эй, дуралей, хватай серую дуру за хвост! Не упусти! – раздалось из-за спины надломленным пацанячьим баском.

– Простите... – вместо привычного женского голоса из горла вырвалось нечто скрипуче-каркающее, похожее на стон корабельной лебедки.

Я испуганно замолчала, схватившись за горло, а все тот же мальчишеский голос опять прокричал:

– Совсем ошалел, ссыкун вшивый, хватай, говорю, крысу за хвост! Чего вылупился, дубина? Сейчас как поддам по носопырке...

Пока он кричал, награждая паренька в моем лице нелестными эпитетами, что-то метнулось между моими ногами, большое и жирное, вроде кошки или хорька, и я, наконец сопоставив крики юнца с этой упитанной тушкой, оглушительно заверещала.

Не хочу больше видеть этот отвратительный сон! Хочу домой. К маме и ее шоколадному торту... Даже к Саманте с ее растянутым, старым свитером и недобрыми глазами. Да к чему угодно, лишь бы подальше от крыс!

– Ну ты и придурок, – услышала я насмешливый голос над своим ухом и распахнула зажмуренные, как оказалось, глаза. А еще шмыгнула носом. В него-то мне и заехали кулаком... По-доброму так, со всей силы.

Задохнувшись от боли, я не своим (в буквальном смысле этого слова) голосом заорала:

– Ты чего себе позволяешь, пацан?! Не видишь, кто я такая... такой, – поправилась скоро, от боли плохо соображая.

– Да ты точно того! – мой обидчик покрутил у виска пальцем. – Из Бедлама, что ли, сбежал? – Его лицо расплылось в широкой улыбке. – На вот, держи, я сейчас мешок приволоку. – С такими словами он протянул мне нечто истошно пищащее и извивающееся.

Крысу. Он протянул мне живую крысу, которая так и норовила цапнуть его за палец...

Мне подурнело до мушек перед глазами... Вот-вот грохнусь в обморок.