Корпорация "Белый кролик". Белым и пушистым здесь не место! - стр. 27
Только бы этот верзила-констебль не потерял мой флакон с превращайкой!
Только бы не выпил его ненароком...
Что тогда будет? Я так и останусь тринадцатилетним мальчишкой, выживающим на лондонских улицах?!
Не хочу. Только не это!
Под эти безрадостные мысли меня и втолкнули в полутемную камеру и захлопнули дверь.
Следы недавно просохших слез все еще были заметны на моем грязном лице, и мой личный недруг состроил насмешливую гримасу, потирая кулаками свои якобы заплаканные глаза.
– Я маменькин сынок и ною словно девчонка! – произнес он плаксиво и до жути насмешливо.
Ну я тебе покажу, подумалось мне со злостью, ну ты еще попляшешь, верзила!
Правда, последующие четыре часа, которые я провела на тонком соломенном тюфяке, заменяющем в камере матрас, несколько охладили мой пыл... Однако ровно до того точно момента, как все тот же констебль не появился передо мной, демонстративно похлопывая себя по карману.
– Ну, приятель, – ухмыльнулся он во весь рот, – не хочешь рассказать, что это за штука такая. – Мой флакон оказался в его жирных пальцах с откупоренной крышечкой.
– Это лекарство, – ответила я дрогнувшим голосом, и негодяй это сразу подметил. – Хозяйка послала к аптекарю за сердечными каплями.
– К аптекарю, да за сердечными каплями? Как любопытно, – он поднес флакончик к своему носу. – И вместо аптеки ты забрел в опиумный притон. – И в тот же момент заорал мне в лицо: – Не держи меня за идиота, пацан. Что в этом флаконе? Новая опиумная настойка? У твоей хозяйки расшалились нервишки? Признавайся, если не хочешь гнить в этой камере веки вечные.
– Это лекарство! Клянусь, – уверила его я. – Сердечные капли.
Констебль, смерив меня злобным взглядом, вдруг опрокинул в себя половину флакона.
Я заорала истошно, как раненое животное, – у меня потемнело в глазах.
– Перкинс, – окликнули вдруг верзилу от двери, – что у вас происходит? За мальчишкой явился хозяин, надеюсь, ты не позволял себе лишнего.
– Никак нет, сэр, – откликнулся тот, пряча флакон в карман своей формы и вытягиваясь во фрунт.
Камеру отперли, и я вышла наружу на ватных ногах. Те едва держали меня… А при виде высокой фигуры Харрингтона, я так и вовсе едва не повалилась на пол от облегчения.
– За что его задержали? – осведомился он грозным тоном, обращаясь к констеблю Перкинсу, моему личному неприятелю.
– Он был взят в числе прочих во время облавы на опиумный притон, сэр, – отрапортовал он.
Харрингтон красноречиво взглянул на меня, требуя объяснения данному факту.
– Я шел из аптеки, – ответила я, – миледи Харрингтон послала меня за сердечными каплями, а тут налетели эти наглые бобби и повязали меня. Вон, у этого, в том, левом кармане, купленное мною лекарство. Пусть вернет его или выплатит полную стоимость!