Короткие гудки (сборник) - стр. 5
Однако Зюме было именно важно: кто вокруг. Среди кого она вращается. Место определяло сознание. Спрашивала себя: неужели это я, девочка из захолустья, из поселка под названием Белая Калитва, поселилась в столице и моя дача на одной улице с самим Зиновием Гердтом?. При этом у него – халупа, а у меня будет дворец. И сам Эльдар Рязанов, встречаясь на прогулочной тропе, говорит мне: «Здравствуйте». А я еще подумаю: кивнуть в ответ или пройти мимо.
Однажды Зюме рассказали байку: президент Клинтон пригласил на прием футбольную команду. А один черный футболист не пошел. Заявил: я зарабатываю в год больше, чем Клинтон. На фиг он мне нужен…
Деньги – это не только удача. Это еще и объективная оценка человека. Недаром на Западе существует такой вопрос: сколько он стоит?
Зюма стоит дорого. Дороже футболиста и Клинтона, не говоря об Эльдаре Рязанове.
«Кто был ничем, тот станет всем». Слова из Интернационала. После Октябрьской революции кто был ничем, тот ничем и остался. А в девяностых годах – кто был ничем, тот действительно стал всем, как Зюма.
Но начнем с начала.
Зюма родилась в тридцать третьем году. В начале войны ей было восемь лет, а братику Семе три года.
Мама и папа были заняты на партийной работе. Талантливая молодежь из провинции рванула в революцию – активно и самоотверженно, как застоявшиеся кони.
Семика оставляли на Зюму. Она его кормила, гуляла, переодевала, застегивала рубашечку, а он смотрел ей прямо в лицо – рыжий ангелочек, глазки круглые и голубые, носик мягкий, бровки широкенькие. Зюма целовала его прямо в мокрое рыльце и в бровки, а он стоял и терпел ее любовь.
Зюма стала Семику мамой и папой. Она его воспитывала: разрешала, запрещала. Семик подчинялся ее командам, как дрессированный щенок.
Началась война.
Папа ушел на фронт. Мама засобиралась в эвакуацию.
Зюма помнит столпотворение на вокзале. Толпа перед вагонами шевелилась, как будто дышала. Чемоданы пускали по головам. Любой ценой старались влезть в вагон. И никто не знал, что они лезут в свою смерть.
В дороге состав разбомбили. Маму убило.
Мама лежала на земле: наверное, ее вытащили. Вокруг какое-то поле, и в этом поле – люди, вопящие и сосредоточенные. Каждый по-своему встречает свой ад.
Зюма запомнила рваными картинками. Их куда-то везли на грузовике. Потом их выгрузили возле кирпичного дома.
Две женщины что-то спрашивали и записывали. А дальше Зюма отчетливо помнит, как она прижимала к себе Семика, а его отдирали от нее и волокли в сторону. Зюма истошно орала, а Семик цеплялся за сестру и визжал так, что все галки, сидящие на деревьях, в ужасе взмахнули крыльями и перелетели за железную дорогу.