Корона, трон и король в придачу - стр. 4
В следующий раз я очнулась уже на кровати. Понятия не имела, как попала туда с места казни. Но судя по наряду на мне, странный сон все еще продолжался.
Я осторожно села на кровати и огляделась. В шаге от себя увидела уже знакомого мужчину. Сейчас он уже был одет, но выглядел все таким же хмурым.
Чуть поколебавшись, он плавно опустился на колени и уставился в пол.
— Благодарю, что подарила мне жизнь, моя королева. Надеюсь, ты сдержишь свое слово и не будешь мстить народу вельтов за мой проступок.
Голос был тихим и чуть дрожал. Должно быть, внутри мужчины сейчас кипела настоящая буря.
Я покрутила головой. Интерьер помещение напоминал декорации из фильма про арабское средневековье: пушистый ковер, на стенах бархатные ткани, два заваленных книгами стола, кованый сундук в углу. И кровать, на которой я сидела, была огромной и с тяжелым балдахином, расшитым золотом. Под потолком вместо люстры летали по кругу святящиеся шарики. Я с удивлением уставилась на них. Как это они так?
— Моя королева? — позвал меня мужчина.
И чуть дернулся, словно ожидая, что я его ударю.
— А на казни ты назвал меня по имени, — сказала я и вспомнила, как произносила имя пленника, — Теодор.
Видимо, теперь, когда узнику снова было что терять, он не желал рисковать и отправляться обратно на плаху.
— Я… прошу… — кажется, каждое слово он выталкивал из себя, словно ему было физически больно извиняться, — прощения… за свою дерзость. Королева проявила великодушие. Надеюсь, ты будешь так же великодушна и ко всем остальным вельтам, что зависят от твоего слова.
Да что он заладил про каких-то там вельтов?! В груди кольнуло раздражение на себя за то, что не понимаю, о чем идет речь. И это раздражение словно приоткрыло какой-то барьер, подняло завесу.
В голову хлынули образы, совершенно непонятные сцены, но я в них странным образом присутствовала. Эти образы заставляли захлебываться от отвращения и неприязни. В них я была настоящей злодейкой, радующейся чужим страданиям. Вот я, взяв плетку, стегаю привязанного к столбу человека с большими белыми крыльями. Они смотрятся нереально, словно срезаны у большой сильной птицы и пришиты к его спине каким-то шутником. Вокруг — улюлюкающая толпа, а я наслаждаюсь чужими унижениями.
Еще один образ — в котором я приказываю рубить эти крылья. Длинная вереница крылатых людей. На их лицах ужас и отчаяние, на руках — оковы. Они подходят один за другим к широкоплечему бородатому стражнику с топором, и тот усаживает их в специальное кресло, за которым стоит высокий чурбан — на него они укладывают крылья, стражник замахивается топором…