Корона из перьев - стр. 8
Работа оказалась не из легких: фениксы с самого основания империи стали частью ее истории. Символы царственного рода, они считались священными птицами верховной богини Аксуры, или Азурека, как ее величали на торговом наречии, всеобщем языке. Одну за другой статуи фениксов убрали из храмов, а тексты молитв изменили. Аксуру, которую всегда изображали в облике феникса, очеловечили. Запретили даже песни, поэмы и пьесы, в которых эти птицы упоминались.
И хотя к делу Совет губернаторов приступил еще во времена Войны крови, закончил он лишь спустя несколько лет. Однако все то время, что Вероника жила в пределах империи, ее преследовали мелькающие тут и там обрывочные образы фениксов: выцветшие фрески под слоем облупившейся краски, стеклянная мозаика под треснувшим бетоном… Вероника частенько мечтала, как бы вернуться в те места, верхом на фениксе, и отскоблить краску, разломать тротуар, вскрыть спрятанную истину.
Вздрогнув, она поняла, что эти мечты теперь не так уж далеки от того, чтобы сбыться.
Вероника осторожно глянула на сестру: Вал зубами вскрыла мешочек кукурузной муки, высыпала немного в чашку, щедро полила ее медом и принялась перемешивать в кашицу.
– Для птенца, – объяснила она наконец, кивнув в сторону феникса. – Потом он сможет есть финики и фрукты. Лишь бы достать их.
Вал знала о фениксах все. Спасибо майоре, которая в дни юности была наездницей. Одной из немногих, кому удалось сбежать от преследования… пусть и ненадолго. Бабушка обожала рассказывать истории, и если Веронике нравились рассказы о великих сражениях, то Вал предпочитала жизненные знания. Вероника забрала у сестры миску – Вал старательно отводила взгляд – и поставила ее перед фениксом. Птенец присмотрелся к содержимому, а потом опустил клювик в сладкую кашицу.
– Второй ведь уже скоро вылупится, Вал? – спросила Вероника.
Вал посмотрела на яйцо: больше похожее на камень, оно покоилось в горящих углях.
– Должен, – уклончиво ответила она и с громким стуком захлопнула ставни.
Феникс вскинул было головку, но тут же вернулся к трапезе. Сломанные ставни отсекали почти весь свет близкого к зениту солнца, и комната погрузилась во мрак – если не считать теплого свечения очага.
Странно было сознавать, что их теперь трое. Большую часть своих жизней сестры провели вдвоем. Родители пали еще в Войну крови, а спустя почти десять лет толпа растерзала бабушку.
Исход войны был страшен, но беды продолжались спустя многие годы: наездников выслеживали и судили, небольшие группы мятежников и инакомыслящих ловили и казнили. По империи прошла новая волна недовольства. Совет – правящий орган, состоящий из четырех провинциальных губернаторов, ростовщиков, банкиров, землевладельцев и прочих видных политических лидеров – показательно, жестоко и скоро наказывал всякого несогласного. Испугавшись сильнее, анимаги ушли в подполье еще глубже, а те, кто их ненавидел, стали выслеживать их еще охотнее.