Корона из картона - стр. 40
Злиться на девчонку и при этом хотеть её? Как нефиг делать.
Не знаю, до чего бы я с такими мыслями дошёл в конечном итоге, если бы по крыше моей машины с грохотом не двинула чья-то рука. Такого поворота я точно не ожидал, но вместо того, чтобы разозлиться, цепенею, потому что вижу её.
– Полегче, детка – рычу, опуская стекло. – Это «Инфинити», а не рыночная тележка... Какими судьбами?
Сбросить оцепенение помогает сигарета, сгоревшая до фильтра и обжёгшая кончики пальцев; дым из машины устремляется девчонке в лицо, и пока она демонстративно кашляет и брезгливо машет перед ним рукой, я выбираюсь из машины.
– Да вот, пришла сказать, что таких эгоистов, как ты, я в своей жизни ещё не встречала!
Снова кусаться начинает. Интересно, я должен или нет показать ей, как бывает опасно показывать зубки рядом со мной?
– Так я у тебя первый? – Решаю, что всё-таки сделаю это позже, и вместо просвещения перехожу к провокационным вопросам.
Это моя стихия.
– Хватит всё опошлять! – хмурится, но даже в свете садовых фонарей я вижу, как покраснели её щёки – и вряд ли от злости. – С кем-то такое может и прокатывает, но не со мной.
– И что же я, по-твоему, пытаюсь с тобой провернуть? – вопросительно-насмешливо разглядываю непокорную.
Амазонка – вот какое прозвище ей подходит – такая же воинственная.
– Не знаю. Да и мне наплевать. Я всего лишь хотела сказать, что Алиса отказывается спать без тебя. Вместо того чтобы страдать тут хренью, лучше бы время со своей семьёй проводил. Знаешь, днём мне показалось, что в твоей жизни есть хоть один небезразличный тебе человек, но сейчас я вижу, что, кроме самого себя, тебя никто не интересует.
Стискиваю зубы от злости, потому что, кажется, преподать ей маленький урок всё же придётся.
– Не смей учить меня, где быть и что делать, – рычу практически в её губы, крепко прихватив за локти и притянув к себе; девушка морщится, но мне наплевать. – И не делай вид, будто знаешь меня – ты кроме своей башни из слоновой кости ни черта в этой жизни не видела.
Отталкиваю её от себя и вижу в её глазах что-то очень похожее на слёзы; пытаюсь запомнить свои ощущения рядом с ней в эту минуту, чтобы потом, когда снова вздумаю представлять её хрупкое тело под собой, эти воспоминания достаточно отрезвляли. Практически дохожу до входной двери, когда за спиной раздаётся стальной голос.
– Я бы тебя послала, Климов, но вижу, ты только оттуда вернулся.
На губы снова против воли наползает усмешка: блин, а она умеет держать удар. Поднимаюсь в свою комнату и застаю на своей кровати Пуговку, которая усиленно растирает глаза; чувствую себя конченным уродом и нехотя признаю, что отчасти девчонка права – я не должен забывать о сестре. Наскоро принимаю душ и падаю на кровать, сгребая обиженно сопящую мелкую в охапку. Несколько минут мурлычу ей абстрактную колыбельную, пока она окончательно не расслабляется и не засыпает, сменив гнев на милость и доверчиво обняв за шею рукой. Только сейчас до меня доходит, почему они с Кариной спелись – у них обеих есть стальная выдержка и железное упрямство.