Королевство праха и костей - стр. 20
Аттикус расплылся в широченной улыбке, сверкнув крепкими желтоватыми зубами.
– Ух, хороша девка! – одобрительно пробасил он, окинув меня цепким взглядом. – Тощевата только, ничего, отъедим, отпоим, бока нагуляешь – женихи драться будут! А ну-ка, тащи ей миску каши да кусок мяса, Марта. Негоже новенькой натощак в первый день горбатиться.
Не успела я и глазом моргнуть, как передо мной очутилась дымящаяся миска, полная ароматной гречневой каши с кусочками тушеного мяса. От одного запаха закружилась голова и потекли слюнки. Набросившись на еду, я умяла все в два счета, обжигаясь и давясь от спешки.
Утерев тыльной стороной ладони рот, я смущенно глянула на повара. Тот довольно хохотнул.
– Ай, молодца! Люблю, когда с аппетитом трескают. Ладно, отдохни чуток, а там за дело.
Пока я приходила в себя после сытного завтрака, Марта окинула меня критическим взглядом. Цокнув языком, она всплеснула руками:
– Ну и вид у тебя, прости пресветлая Дева. Платье замызганное, патлы как воронье гнездо. Так дело не пойдет. Пойдем-ка переоденем тебя в форму, да причешем. Негоже прислуге Академии как оборванке ходить.
И подхватив меня под локоть, моя наставница потащила куда-то в недра кухни. Там, в закутке за печами, обнаружился ворох одежды. Порывшись, Марта извлекла серое льняное платье, белый передник и чепец.
– На, держи. Это твоя униформа. Носи бережно, стирай вовремя. Форма – лицо прислуги, так-то.
Торопливо облачившись в обновки, я критически оглядела себя. Платье было простым, но чистым и даже по размеру. Руки сразу зачесались взяться за дело.
Марта одобрительно оглядела меня и улыбнулась.
– Ну вот, совсем другое дело! Теперь хоть на человека похожа. Ладно, пошли к Брунгильде.
Только сейчас, замерев перед дверью старшей над прислугой, я вдруг осознала всю важность предстоящей встречи. Если госпожа Брунгильда невзлюбит меня, то точно выгонит взашей, не посмотрит на протекцию Марты. И тогда все – прощай, мечты о новой жизни.
Сглотнув ком в горле, я робко поскреблась в дубовую створку. В ответ раздалось резкое "Войдите!", и я, спотыкаясь, нырнула внутрь.
Комнатка была маленькой и аскетичной. Узкая железная кровать, застеленная серым одеялом. Грубый стол, заваленный какими-то бумагами и счетными книгами. Одинокий стул. Ни ковров, ни картин, ни безделушек. Обстановка полностью соответствовала хозяйке, словно отражая ее суровый нрав.
Госпожа Брунгильда была женщиной лет пятидесяти, высокой и поджарой, будто жердь. Узкое лицо бороздили глубокие морщины, впалые щеки покрывала нездоровая бледность. Тонкие бескровные губы кривились, как от лимона. Водянисто-серые глаза холодно щурились из-под кустистых бровей. Жидкие пепельные волосы с проседью были стянуты в тугой пучок. Форменное серое платье висело мешком на костлявой фигуре. Ни дать ни взять – богомол в людском обличье.