Королевский выкуп. Последний рубеж - стр. 62
Беренгария наклонила голову.
– Благодарю, милорд, – тихо сказала она и повернулась, чтобы представить епископа Гийома. Ричард уже встречался с Гийомом, избранным на епископский престол Пуатье десять лет назад. Они обменялись холодно-вежливым приветствием, поскольку ссорились из-за прерогатив церкви в бытность Ричарда графом Пуату. Затем король повернулся к Джоанне и по-родственному поцеловал в щеку. Она улыбнулась ему, надеясь, что благопристойность встречи мужа и жены связана с присутствием епископа и других церковников. Но вглядываясь в лицо брата, Джоанна не понимала, о чем он думает: светская маска держалась крепко.
Получив известие о том, что Ричард прибудет во вторую субботу июля, Беренгария настояла на официальном приеме, пригласив епископа Гийома, аббатису Сен-Круа, аббата Сент-Илер-ле-Гран, большинство городских священников, виконта де Туара и его брата Ги, и даже задиристого соседа Гуго де Лузиньяна. Джоанна уже заметила, что Ричарду больше не в радость эти изысканные светские сборища, и она попыталась убедить Беренгарию, что ее муж предпочел бы тихий семейный ужин. Но та настояла, чтобы Ричарду оказали церемониальный прием, подобающий его рангу, и Джоанна встревожилась, что ее невестка больше нервничает, чем радуется, из-за столь запоздавшего воссоединения с мужем.
В великолепном большом зале Алиеноры расставили столы, покрытые белыми льняными скатертями и уставленные серебряной посудой. Повара приготовили роскошное меню: жареный павлин, из которого извлекли кости, а кожу и перья не тронули, чтобы птица казалась живой; пироги с мозгами; жаркое из оленины; форель, сваренная в вине; щавелевый суп; рис в миндальном молоке, бланманже; ломбардский крем; лосось в желе; красное вино из Кагора и Бордо и даже очень дорогое вино из местечка Сен-Пурсен в Оверни, а затем сахарные миниатюры в форме драконов, военных галер и нового герба Ричарда – после возвращения он добавил к нему еще двух королевских львов.
Епископ Гийом не одобрял подобных излишеств, но вежливо промолчал, напомнив себе: английская королева проследит, чтобы ее милостник раздал все остатки еды бедным. Однако он не смог устоять перед искушением попенять королю за изгнание монахов из аббатства Святого Мартина в Туре, поскольку считал это типичной анжуйской выходкой. Генрих, обагривший руки кровью мученика Томаса Кентерберийского, по мнению Гийома, был куда хуже, но и Ричард не всегда выказывал должное уважение святой церкви, и его акт притеснения турских монахов епископ считал постыдным – так же, как и присутствие среди добрых христиан капитана-головореза Меркадье, спокойно наслаждавшегося трапезой за одним из боковых столов.