Королевский выкуп. Последний рубеж - стр. 42
Джон понимал, что сделал единственный разумный выбор. Как бы ни страшился он встречи с братом, Дюран прав: пресмыкаться ради короны имеет больше смысла, чем вымаливать крошки со стола Филиппа. И определенно добрым предвестием было то, что спустя несколько дней после принятого им решения принц получил тайное письмо от матери, побуждающее его встретиться с Ричардом в Лизье. Но приехав в город и дожидаясь брата, Джон все сильнее сомневался в правильности предпринятого шага. Что, если Ричард не простит? Вдруг заставит его испытать на своей шкуре, каково сидеть в темнице? Что, если письмо матери – уловка? Почему он решил довериться ей? Он видел Алиенору в деле и знал, что ее методы не назовешь ни материнскими, ни милосердными.
Его уверенность поколебалась сразу по приезде в Лизье. Хозяин, архидьякон Джон из Алансона, бывший вице-канцлер Ричарда, принял его прохладно и, провожая в солар на верхнем этаже, взбесил Джона, заметив, что гостю нет нужды волноваться.
– Король будет добрее к тебе, чем ты отнесся бы к нему, – сказал он.
Теперь Джону ничего не оставалось, кроме как ждать и пытаться удержать в узде свое слишком живое воображение. Внезапный шум снаружи заставил его подбежать к окну. Принц осторожно открыл ставни и посмотрел на переполох во дворе, неизменно возвещавший о прибытии короля. Отойдя от окна, он попытался успокоить нервы вином из запасов архидьякона, неотрывно глядя на дверь.
Когда та наконец отворилась, Джон вопреки своим стараниям сжался. На пороге стояла мать. Лицо ее было бесстрастным, но в ледяных янтарных глазах он зрел каждый свой грех, читал обвинение и приговор, но не находил ни намека на прощение.
– Мама, – промолвил он. Гордость заставляла его не отводить взгляд.
Алиенора позволила закрыть за собой дверь, но осталась стоять, где была. Все оказалось тяжелее, чем представлялось. Насколько хорошо она на самом деле знает этого незнакомца, своего сына? Ему было всего семь, когда ее заточили, и двадцать три, когда она вновь обрела свободу. Он всегда был сыном Гарри, а не ее. Королева не ожидала ощутить такую грусть, такое чувство утраты. Но при воспоминании, что этот человек совершил – предательство, которое только Бог способен простить, – в ней начал разгораться гнев, и этого ей тоже не хотелось.
– Что же, – сказала она. – Тебе хотя бы хватило смелости приехать.
Джон потянул время, наливая еще один кубок, и порадовался, что рука не дрожит. Перейдя через всю комнату, он протянул вино матери.
– Надеюсь, ты не швырнешь кубок мне в лицо, – сказал принц. – Жаль попусту растрачивать добрый напиток. Ты знаешь, почему я здесь, мама. Мне нужно, чтобы ты замолвила за меня словечко. Ты ведь единственная, к кому Ричард может прислушаться.