Королевская кровь-4. Связанные судьбы - стр. 15
Люк вдруг поднял голову с темными, жуткими глазами, потянул меня на себя, вниз, взял за затылок и поцеловал.
Безумие, безумие.
Звякнувшая молния, и воздух, ласкающий разгоряченную кожу.
Крепкое мужское тело под моими ладонями, темные волосы в пальцах, мужчина, исступленно целующий меня и хрипло шепчущий что-то искусительное, невыносимое.
Платье, стянутое с плеч, сорванное кружево белья, жесткие губы на груди и руки, сжимающие меня, изучающие меня.
Красное беснующееся пламя невыносимого возбуждения — Люк трется об меня, бесстыдно ласкает пальцами, прикусывает кожу на плече, и я выгибаюсь так, что касаюсь затылком кресла — он стонет сдавленно, дергает ремень на брюках, и воздух полон нашим свистящим дыханием и нетерпением.
И я, поднявшись, замерла, наткнувшись на взгляд моей сестры Василины. Как много в нем, но мне не стыдно и не больно — я с вызовом посмотрела в ответ, и Люк, почувствовав, что мы не одни, обернулся, опустил голову. Аккуратно натянул на меня платье, застегнул молнию и только после этого встал
— Ты плохо выглядела, — проговорила королева, глядя при этом на Кембритча, и в глазах ее был лед, — я зашла проведать. Лорд Кембритч, я обязательно должна вам напоминать, что вы до сих пор еще обручены с моей сестрой Ангелиной, о судьбе которой вы даже не подумали поинтересоваться? И что Марина Рудлог — дочь Красного, а не публичная женщина? Вы в принципе не понимаете, что такое приличия?
— За это я не буду извиняться, ваше величество, — сухо произнес Люк.
— Я и не приму ваших извинений, — в комнате ощутимо похолодало. — Отправляйтесь в Инляндию, виконт, и не смейте появляться в Рудлоге. Я не желаю вас здесь видеть.
— Василина… — позвала я просящим, сорванным голосом и наткнулась на ее яростный взгляд.
— Ни слова, — приказала она ровно, смотря мне в глаза, и я замолчала. — Виконт?
Люк дернул головой, шагнул ко мне и, скользнув сухими губами по виску, направился к выходу из покоев. Хлопнула дверь. Мы с сестрой остались напротив друг друга, и меня начало трясти от ярости. Холодная волна, зародившаяся в груди, скользнула вниз, туда, где пылал мой огонь, растеклась по телу, и пальцы закололо, и потемнело в глазах.
— Вот, значит, как, — проговорила я глухо, и слова звоном отдавались в моих ушах. — Значит, как тебе бегать на свидания с бароном, так это правильно. А мне быть с мужчиной, которого я хочу, нельзя. Да, Василина?
— Я любила его с шестнадцати лет! — сдавленно и резко ответила она, и в комнате пронесся порыв ветра, сметая пепел из пепельницы, поднимая занавески до потолка. Василина вздохнула судорожно, сжала кулаки. — Знала бы ты, сколько я просила мать отправить меня на заставу, как я выбивала для него приглашения, как мечтала, чтобы он приехал! Мне никто другой не был нужен! Я четко, ясно, без сомнений знала, что я люблю его! Пусть это было безнадежно и невозможно. А у тебя есть Мартин, Марина! И у Кембритча есть обязательства перед твоей сестрой! И у тебя есть обязательства перед семьей, перед страной, как бы тебе это ни претило. Мы Рудлоги, и от этого никуда не деться, мы кровь этой земли, на нас смотрят, про нас говорят. А сюда мог войти кто угодно! Твоя горничная! Охрана! Мой муж! Отец! Сестры!