Королева в ракушке. Книга вторая. Восход и закат. Часть вторая - стр. 27

Обвинение тяжелое. И если народ не сделает сейчас выводы, положение еще более ухудшится. Не понимаю, и я уже писал тебе об этом, почему Пинхас Розен должен взять на себя это дело, чтобы его замять.

Я уверен, что где-то в Германии ходит молодой парень, может, по улицам Берлина, или другого города, который в будущем станет новым Гёте или Гейне, помесь еврея и немца, или в иной форме – некий молодой Маркс, с другом, неким немцем, положим, Энгельсом. Он изгонит из Мюнхена всех упивающихся пивом и объедающихся сосисками, уберет все следы германского милитаризма, как западного, так и восточного. Я верю в то, что в течение десяти лет возникнет новый мир, в котором не будет бен гурионов и подобных им.

Ты помнишь о прямой личной ответственности человека перед Историей, без всяких дискуссий и экивоков – не организаций, не лидеров. Именно, это найдет все большее понимание в мире.

В любом случае, если спросишь, каково влияние той или иной книги или вечного произведения искусства, почему религия (в определенные периоды) создавала вечные шедевры, отвечу: личная ответственность человека за свои дела. И нет посредников между человеком и Богом, как папа римский или некий праведник. Только личная ответственность человека перед Богом, ибо от Него ничего не скроешь, и Он знает все уловки человека.

Дити очень обрадовалась итальянской кукле, присланной тобой. С Дити нелегко. Она убегает из детского дома. Опять твои письма о подарках. Наоми, не транжирь деньги, ты не у себя дома. Не сердись на мои замечания.

С любовью,

твой Израиль

12.11.60

Берлин

Дорогой мой!

Сижу взаперти и пишу. Книга продвигается быстро. Многое я изменила, многое добавила. Я бы все завершила по плану, если бы не семейные заботы. Выяснилось, что Бумба должен отсюда убраться немедленно. Его компаньон копает под него, и это очень опасно. Я отошлю его в Израиль еще на этой неделе, а ребенка привезет к вам Руфь. Не хочу помешать Лотшин поправлять здоровье в доме отдыха. Прошу поместить у нас на несколько дней Бумбу, пока Лотшин вернется к себе домой. Было у меня с Бумбой и нечто радостное. Он встретился с очень симпатичной девушкой, серьезной и очень уравновешенной. Она учится в школе для медсестер и сдает сейчас экзамены. Ей остается еще один год учебы, после чего она уедет за ним в Израиль. Она знает о Бумбе всё, и видит его, я бы сказала, в правильном свете. Но она влюбилась в него и уверена, что в ее силах вернуть его на верную дорогу. Воистину, Бумбе крупно повезло.

Со времени моего последнего письма произошли некоторые драматические встречи. Я встретилась с коллегой отца. Ему семьдесят лет. Ты и представить себе не можешь, как он расчувствовался. Он поехал вместе с Руфью в комиссию по репарациям, чтобы засвидетельствовать свою работу у моего отца. Там, от его рассказов все давились от хохота. Мы с Руфью сидели с ним два дня, слушая воспоминания, и тоже смеялись от души. Я много нового услышала об отце, и теперь вижу его в абсолютно новом свете. С ним отец вел долгие разговоры, а он их пересказывать с сочным берлинским акцентом. И еще нечто, что заставило меня расчувствоваться. Дядя в Аушвице поклялся, что если останется в живых, станет глубоко религиозным евреем. И сейчас он осуществляет свою клятву с фанатичным упорством. С невероятными усилиями собрал группу из десяти евреев для миньяна, и открыл синагогу. Он повел меня в это небольшое помещение. Сил двигаться у него не было, и он почти полз при помощи костылей, чтобы показать место, где он стоял в прошлой жизни – в самой большой синагоге Берлина. После войны извлек из-под развалин книгу Торы, молитвенники и талес. И эти вещи он показал мне. Он готов все это передать в Израиль, ибо знает, что здесь, в Германии, нет у него ни наследника, ни того, кто это всё сохранит. Я нашла там старые книги, закопанные в землю. Вспомнила наш разговор с тобой о книге, которую хотели закопать на старом еврейском дворе, в Берлине, и граф Кокс должен был ее найти. И вот, я держала в руках старые молитвенники, и была потрясена.