Королева ходит первой - стр. 27
Глаза закрылись сами. Чтобы прочувствовать происходящее глубже, пропустить через самую суть.
***
Король стоял перед женой на коленях. А она даже смотреть на него не могла, отворачиваясь. Уперла взгляд в стену и моргала часто-часто, лишь бы не заплакать.
– Не уходи… – не просьба, мольба. Та, что идет от самого сердца и застревает у собеседника комом в горле. – Я же следом…
Мари договорить не дала, зажимая рукой его рот. Хотела прервать поток выматывающих фраз, а оказалась в опасной близости от любимого мужчины. Он тут же обнял крепко, горячо прижимаясь. Руки сомкнулись на узкой спине замком.
Мари сдалась, запуская пальцы в чуть вьющиеся пшеничные локоны. И в этой простой ласке было всё – нежность, любовь, обреченность. Вынырнув, пальцы принялись ласкать небритые щеки, упрямый подбородок, горбинку на королевском носу. Потом прошлись по длинным сомкнутым ресницам. Она любила Лоуранца больше жизни, и каждый шаг от него, давался тяжело.
Из детской кроватки раздался сдавленный хрип, потом глухой кашель. Мари, оттолкнув мужа, кинулась к малышке. Когда брала на руки, кашель уже перешел в надрывный плач.
– Тш-ш-ш-ш, всё хорошо, мама рядом, – она гладила девочку по спине, понимая, что жар поднялся снова и ощущался даже сквозь плотную ткань сорочки.
– Нет другого выхода, Лоуранц! – прошипела Мари, когда заметила, что король поднялся с колен. – И ты сейчас сам откроешь мне двери!
Он посмотрел исподлобья, сжимая добела кулаки, но кивнул. Выхода, действительно больше не было.
***
Я вынырнула из паутины чужой боли с трудом и никак не могла сделать нормальный вдох. Открыла рот, в надежде глотнуть таким образом побольше, но воздух проникать внутрь не желал вовсе, стопорясь на языке.
Женщина сзади переместила ладони с висков на горло, надавливая, и кислород понесся живительным потоком.
– Я не хочу больше! Хватит! – хотела сказать, но не смогла. Язык во рту даже не дернулся.
Пальцы ведьмы, до сих пор сжимающие шею, надавили сильнее.
***
Мари, перехватив поудобнее ребенка, поставила кувшин возле дерева. Она шла от замка до леса одна, таково было условие лесных духов.
Мороз с каждым днем всё больше крепчал. И как бы она ни любила зиму, по солнцу успела соскучиться.
Время близилось уже к полуночи, но к ней так никто и не вышел. И Мари убрала с кувшина крышку, неудачно задев. Он доверху был наполнен кровью, и теперь красные капли стекали по стенкам, впитываясь в пушистый снег.
Дровернары к такому чувствительны, и Мари начала всматриваться в лес еще внимательнее, ожидая знака. Входить без спроса она теперь не могла. Лишилась этой привилегии, связав жизнь с проклятым родом.