Король Генрих IV - стр. 10
Гедсхиль
Напорются они по дороге на каких-нибудь молодчиков, даю тебе голову на отсеченье.
Коридорный
А на что мне ваша голова? Сохраните ее лучше для петли. Уж коли на то пошло, вы первый молодчик и есть. Вам от петли не уйти.
Гедсхиль
Что ты мне, дурак, толкуешь про петлю? Ведь если дойдет до нее дело, мне висеть не одному. Рядом вздернут старого сэра Джона, а это, сам знаешь, не иголка. У нас, брат, компаньонами такие люди, что ты бы ахнул! Они скуки ради балуются нашим ремеслом, и ты сам понимаешь, если бы что вышло наружу, это сейчас же замнут, чтобы их не замарать. Нет, брат, я знаю, что делаю. С мелкой разбойничьей сошкой я не знаюсь. Босомыги-оборванцы, усачи-головорезы с опухшими носами и всякая голь кабацкая – не нашего прихода. У нас в деле верхи общества, бургомистры, разбойники почище нас с тобой, и орудуем мы как за каменной стеной, в безнаказанности. Мы сорвали, понимаешь ли ты, папоротников цвет, и все стали невидимками.
Коридорный
Ну, что вас не видать, так это, полагаю, не папоротник, а, главным образом, ночные потемки.
Гедсхиль
Ладно. Дай руку. Помалкивай. Как честный человек, обещаю тебе долю в добыче.
Коридорный
Зачем – как честный? Тогда вы обманете. Лучше поклянитесь по-настоящему, как продувной мошенник.
Гедсхиль
Ладно, ступай. Вели конюху вывести мою лошадь. Прощай, грязная личность.
Уходят.
Сцена вторая
Большая дорога у Гедских холмов.
Входят принц Генрих и Пойнс, переодетые.
Пойнс
В кусты, в кусты! Я увел лошадь Фальстафа, и он беснуется.
Принц
Спрячься.
Уходят в глубину сцены.
Входит Фальстаф, переодетый.
Фальстаф
Пойнс! Пойнс, чтоб тебе пусто было! Пойнс!
Принц
(выступая вперед)
Тcс! Что ты бушуешь, толстопузый?
Фальстаф
Где Пойнс, Гарри?
Принц
Он на холме. Я сейчас пойду за ним. (Снова удаляется вглубь сцены.)
Фальстаф
Это мне за то, что я опять снюхался с этим проходимцем. Мерзавец увел мою лошадь и привязал черт знает где. Если я сделаю еще шаг пешком, я упаду. Тогда я умру, по крайней мере, естественной смертью, а не на виселице за убийство этого негодяя. Каждый час все эти двадцать два года я даю себе слово раззнакомиться с ним, но он словно чем-то приворожил меня. Ей-богу, пусть меня удавят, если негодяй не подсыпал мне каких-то любовных порошков. А то это необъяснимо. Пойнс! Гарри! Провалитесь вы оба! Бардольф! Пето! Пусть меня уморят голодом, если я двинусь еще хоть шаг дальше. Пора опомниться и расплеваться с ними. Если я этого не сделаю, я самое подлое существо из всех, кто только жевал зубами пищу с сотворенья мира. Восемь ярдов неровной местности для меня хуже, чем семьдесят миль ровной. Негодяи прекрасно это знают. До чего же мы дойдем, если совести не будет даже между ворами?