Копье Лонгина. Kyrie Eleison - стр. 10

Увы, но явлениям небесным порой сопутствует и чья-то не слишком разумная воля, пусть и следующая принципам добра и сострадания. Под влиянием ли кроткой жены своей, так внезапно ушедшей в мир иной, под влиянием ли воспоминаний о своей пылкой влюблённости, или ошибочно считая своего визави более не опасным для себя, император Беренгарий, схоронив свою жену Анну, которой Господь отвёл считаное число дней существования в этом мире, решился на шаг, узнав о котором все видные лица итальянского государства пришли в смятение и начали готовиться к беспокойным дням: решением императора летом 921 года из Мантуанской тюрьмы была освобождена Берта, графиня Тосканская.

Надо было знать милейшую графиню Берту, чтобы понять, сколь быстро она начнёт действовать. Едва освоившись в родном замке в Лукке и ознакомившись с текущим состоянием дел, она через свою дочь Ирменгарду выказала горячее желание встретиться с её мужем, графом Адальбертом Иврейским. Не успел тот переступить порог её замка в Лукке, как Берта обрушила на него весь водопад своего красноречия, в котором было всё: и ничем не подкреплённая лесть о мнимых воинских доблестях графа, и отрицание наличия таковых доблестей у императора Беренгария, и упрёки, что неблагодарные сыновья её обрекли свою мать на тягостные муки Мантуанской тюрьмы, где гнилая солома служила Берте постелью, а гнусная червивая каша – единственной пищей. Будучи человеком внушаемым и падким на лесть, граф Адальберт целиком и полностью проникся заботами Берты, горячо одобрив планы её мести, в котором, по словам Берты, он сам стал бы главным бенефициаром победного заговора против Беренгария и вместе со своей прелестной супругой вознёсся бы на самый Олимп итальянской власти. Воодушевлённый поддержкой Тосканы, Адальберт начал вить паутину заговора столь энергично, будто помимо слов графиня Берта передала ему немалую частицу своей души.