Контрольная группа - стр. 22

– На электричке было бы быстрее, – тихо сказал Марк. Он смотрел в мое окно на далекий след скользящего параллельно нам поезда. – Но прямого сообщения больше нет. Говорят, что и ветка до Пустого города теперь заброшена. Просто насыпь и ржавые рельсы.

Я молча принял к сведению. Сделал вид, что засыпаю, уткнувшись виском в холодное стекло.

– Ты там был? – спросил он.

Я мотнул головой.

– А я был.

Я недоверчиво усмехнулся. Пожалуй, так говорил каждый второй. Вот только классе в третьем пыжась перед приятелями своими достижениями в короткой еще жизни. Я так однажды наврал, что видел океан, а потом долго искал и запоминал его фотографии из Паутины, чтобы не проколоться. Как любил повторять через страницу Эжен Франц – лучшая ложь та, в которую сам искренне веришь. Сейчас мне даже начинало казаться, что я помню себя семилетнего на берегу океана и почти ощущаю, как шевелит волосы морской соленый ветер.

– Серьезно? – сказал я. – Еще скажи, что бываешь там каждые выходные.

Марк торопливо замотал головой.

– Нет, один раз только. Еще до школы. Мой папа наладчик оборудования на сейсмических станциях, знаешь есть такие на юге и на севере. Издалека выглядят круто, а внутри холод, мусор и провода. Он однажды взял меня с собой на очередной плановый обход. До Пустого города там километров десять, и я разглядывал его в бинокль, пока они с бригадой возились на башне. Мне то и дело хотелось выбраться за ограду и добежать до него через поле, чтобы хвастать потом, где я был и что видел, может даже захватить себе сувенир какой-нибудь. Но, знаешь, я не мог даже пошевелиться. Думаешь, дело в проволочных заборах вокруг города. Да, они там тоже есть, но пролезть – не проблема. Просто он неприятный и страшный. Даже кажется, что он парализует тебя взглядом. Всматриваешься в эти пустые окна и постоянно кажется, что вот-вот в одном из них увидишь что-то жуткое, – Марк усмехнулся. – Но это мне все казалось, конечно. Я же маленький был. Потом долго сны снились страшные. До сих пор снятся. Обычно снится метеостанция в поле. Я с биноклем лежу на ее вершине, чувствуя животом холодный металл и разглядывал в бинокль горизонт. Но города там нет. Я долго вглядываюсь, пытаясь найти хоть какие-то следы, но не нет и их. И тогда я срываюсь с места и бегу по промерзшей земле. Горизонт впереди остается чистым, а башня метеостанции все удаляется, превращаясь сначала в черточку, а затем в точку на фоне неба. А я все бегу и бегу, пока наконец не остановлюсь. И понимаю, что город тут, неподалеку, затаился за линией горизонта. Он просто заманивает меня, уводит все дальше от безопасной башни. И вот тогда становится действительно жутко. Ощущение присутствия… Хотя, чего я рассказываю. Кошмары бывают у всех. Зато с тех пор вот, – он показал толстую тетрадь, ощетинившуюся закладками, раздувшуюся от газетных вырезок и вклеенных фотографий. – Здесь все, что можно было узнать о Пустом городе.