Конкиста по-русски - стр. 4
Разговоры простые: о новом для переселенцах климате, о продуктивных культурах, нравах местного населения, норове администрации, правах, налогах, льготах, ссудах.
– Как? Просто, без отдачи целых сто рублей могу получить на постройку дома?
– Не на человека, на семью. И не просто так, но в случае, ежели задумаешь вернуться назад, в Россию, то будешь обязан вернуть эти деньги.
– Здорово. В России в деревне на сто рублей не дом, дворец построить можно. Я лучше денежки придержу, а дом и так построю, лучше, чем в деревне. Здесь камня и глины – прорва. Были бы руки! Ба! Так надо Ваньку нашего срочно женить! Две семьи – две «Катеньки»!
Мелкие коммивояжеры, чиновники, трудовая интеллигенция во втором классе. Здесь разговоры иные, о собственных делах предпочитают помалкивать. Темы самые занудливые: политика, мир, война, коррупция, взятки, Романовы, Столыпин, Георг Пятый, Франц Иосиф, Вильгельм Второй, Кшесинская, Толстой, et cetera…
Вагон первого класса встречает пассажиров запахом духов «Букет императрицы», горячего кофе, шоколада, дымком дорогих папирос «Герцеговина Флор».
Открывая из тамбура тугую дверь в вагон-ресторан, Александр Георгиевич Кудашев столкнулся со стремительно выходившим совсем еще юным прапорщиком от инфантерии. Резкая боль молнией пронизала левую, прострелянную с переломом кости, руку. Всего лишь на мгновение Кудашев не смог сдержать гримасу боли.
Прапорщик искренне огорчился:
– Господин поручик! Я не хотел, я не нарочно, прошу извинить!
Молодой офицер по-штабному щелкнул каблуками, представился: прапорщик Васильев. Первый железнодорожный батальон. Комвзвода. Кизил-Арват.
Прапорщик, раз взглянув Кудашеву в лицо, как завороженный, не мог оторвать взгляда от его алых нашивок за перенесенные ранения и наград – двух солдатских знаков креста Святого Георгия, вроде бы не соответствующих офицерским погонам поручика, и медали «Русско-японская война 1904–1905 годов».
Кудашев молча кивнул головой, приложил к козырьку фуражки правую руку. Вошел в ресторан.
Много света. Пол покрыт текинскими коврами. На окнах – кружевные белые занавески. Буфет, стойка красного дерева, полированная бронза пивного насоса. На полках стояла батарея вин и коньяков. Слышна польская речь:
– Буфетчик! Шампань! Прендко, пся крев!
За столиком сидели три подпоручика. На стене вагона – три фуражки. Белые тульи – с малой кокардой, бордовые околыши – с цифрой «семь». Двое – спинами к Кудашеву, третий – лицом. На его кителе красовался юбилейный знак «100 лет конвойной стражи». Понятно: седьмая команда Туркестанской конвойной стражи. Гуляет «ссыльная», вечно всем недовольная польская шляхта. И прапорщик Васильев, похоже, из их компании.