Комплект книг: Дух времени. Введение в Третью мировую войну / Четвертая мировая война. Будущее уже рядом / Складка времени. Сущность и критерии - стр. 2

Но, возможно, именно эта обречённость положения России и вызвала этот своего рода фальстарт. Именно России выпало сыграть роль мальчика, кричащего «Король-то голый!», обнажая столкнувшиеся за ширмой глобализации цивилизационные волны, разрывающие мир на части.

Да, это более чем парадоксальный способ сохранить себя, свою культурную идентичность, а может быть, даже и статус одного из ключевых центров силы на мировом геополитическом пространстве. Но в иной ситуации, при другом развитии событий, что мы обсудим позже, перспективы выглядели совсем безрадостно.

«Когда-нибудь историки назовут это гигантское архитектурное сооружение „Большой цивилизационной стеной“, – пишу я в той же статье 2016 года. – И хотя дизайн её вряд ли закажут Филиппу Старку – строить будут второпях, Бэнкси, надо полагать, будет где развернуться. Китайцы, кстати, тоже что-то построят, но им и не впервой, и у них тоже какая-никакая цивилизация, испокон веков, замечу, играющая в го[3].

Отдельных стран как таковых, то есть в нынешнем их виде, уже не будет. Нерентабельно. Возникнут своего рода „цивилизационные анклавы“: „Европейский“, „Североамериканский“ и т. д. Россию, впрочем, вряд ли в какой-то из них возьмут. И не потому, что мы „не Европа“, или „люди второго сорта“, или нам „нельзя доверять“. Просто слишком велика территория, а заселена локально – придётся делать маленькие города-резервации с остатками культуры: „Москва“, „Питер“, „Екатеринбург”. Блокада 2.0.

В общем, приглядитесь ещё раз повнимательнее к палестинским поселениям – мы с вами скоро будем жить в таких же. Наверное, можно даже успеть психологически подготовиться».

Конечно, история и политология – это не мой профиль. И я сам не люблю, когда дилетанты лезут туда, где их не просят, а «смерть экспертизы», о которой говорит Том Николс, пугает меня пуще любого другого ужаса. Но почему не думать об исторических процессах как о следствии меняющегося психического состояния человеческих масс?

Для меня история – это производная от поведения больших масс людей, движимых потребностями, историко-культурными субъективациями, собственническими интересами, фрустрациями, рационализируемой иррациональностью и напряжением внутри социальных иерархий.

В относительно стабильные времена психология «народных масс» традиционно игнорируется и даже исторгается из господствующих научных дискурсов – политологического, экономического.

Но стоит системе хотя бы слегка накрениться, как те, кто занимается политикой и экономикой, тут же обращаются к специалистам по поведению человека и спрашивают: «А почему люди побежали в банки снимать накопления?», «А почему люди выходят на улицы?», «А какова психология биржевых трейдеров, избавляющихся от токсичных активов?», «А почему население поддерживает консерваторов?», «А по каким причинам люди теряют доверие к СМИ?».