Комната с загадкой - стр. 3
Дом… Он остался далеко. Тот самый, с теплым уютным камином, книжными полками, добрыми мамиными руками, папиной чисто выбритой щекой, ароматной, немножко пористой. Почему-то лиц уже и не вспомнить.
Наверное, зимой сорок первого она сильно болела, потому что не помнила, чтобы гуляла по снегу, лепила снеговиков, каталась на коньках, и вышла на улицу только тогда, когда потеплело. Помнила, что делали очень болезненные уколы, от которых хотелось лезть на стену. Потом пошли с мамой в больницу, и врач сказала отправляться в санаторий. Она, испугавшись страшного слова, немедленно разревелась, и тетенька, сама огорчившись, строго спросила:
– Умереть хочешь?
Зоя отвечала вызывающе, вредным голосом:
– Хочу! Хочу! Хочу!
Мама, перепугавшись, взяла ее на руки, принялась целовать, уговаривать, а врач, хмуря брови и скрывая улыбку, лишь приговаривала: «Ничего, ничего, собирайте» – и объясняла, что все будет исключительно хорошо – свежий воздух, чистая речка, деревенское молоко и много бутербродов с маслом.
Икая, девочка требовательно спросила:
– С б-булкой?
– С булкой, – заверила честная тетенька. И не обманула.
Оказалось, что много было таких же мальчиков и девочек, которые, отплакав и выяснив, что никто не собирается их слушать, утешились. Увидели, что в санатории здорово! Светлые золотистые сосны, как столбы, подпирали синее небо, журчала прозрачная вода по круглым камушкам, стлалась под босые пятки мягкая трава, и желтый песок был как бархатный ковер.
Перед сном ласковые нянечки успокаивали, рассказывали сказки, а медсестра давала невкусный рыбий жир и вкусные яблоки.
Тогда-то она впервые забыла о доме, маме, папе и вспомнила лишь тогда, когда стало страшно. Забегали, собрали во дворе, кто в чем был, в панамках, рубашках, трусах и сандальках. Даже самые добрые медсестры и воспитательницы ничего не объясняли, лишь поторапливали: «Поскорее, ребята, побыстрее, отправляемся в поход». Подогнали грузовики, всех загрузили в кузовы, помчались по дороге, поднимая песчаную пыль… тогда еще золотистую, как в том волшебном шаре, с верблюдами.
Прибыли на вокзал и всех перегрузили, как маленьких барашков, в вагоны, и вот уже поезд… нет, не помчался, а пополз толстой гусеницей по рельсам, медленно, пропуская встречные составы, на дощатых боках которых были нанесены красные кресты.
Зоя помнила, что из одного выглядывал кто-то страшный, весь замотанный бинтами в красных и бурых пятнах, и гудел, как пароход: «Не туда. Не туда. Поворачивайте». Она решила, что он глупый.
А еще подбегали на каждой станции незнакомые тетеньки, впихивали в их и без того переполненные вагоны еще девочек и мальчиков, угрюмо молчащих или зареванных. Были те, которые уже не могли плакать и лишь икали. Тетеньки подскакивали, отрывая от себя цепляющиеся пальчики, тянули их вверх и выкрикивали: