Комфорт проживания и самосотворение - стр. 15
Вовчѝк предлагает отвалить к другой сцене с голыми красотками. Оставшись до конца, рисковали очень долго разъезжаться среди пьяных и накаленных водителей. Выпили, съели еще по пол-уха и двинулись. На улице рано, по-осеннему, вечерело, с неба мелко сыпало, и было холодно. Волки лежали на обочине, слегка присыпанные дождем. Глаза их были доброжелательны и почему-то сытые, а волки ведь сытыми не бывают.
«Радость в наготе» была недалеко, это был клуб очень популярный и посещаемый. Там сначала подавали показ одежды, а потом дефиле без одежды. Девочки все были пронумерованы, их потом по номерам и пользовали гости. А те сидели за столами и занимались обычным делом: пили и закусывали. Большой зал, круглая сцена. Друзья уселись за стол, уже сервированный, но без ушей и кровяных колбасок, сегодня на закуску было сало, холодец и тушеные свиные потроха. На сцене мальчики с номерками трясут худыми попками, их тоже разбирают под бабий визг и вздохи мужелюбов, но с теми уже все шло к финалу. Девочки уже освежались в раздевалках, складывая в сумочки заветные коробочки, к вечеру, как правило, уже не пустые. Здесь же, рядом, в отдельном кабинете кряжистый мужчина с лицом земляничного цвета и грубыми рублеными чертами лица нависал над девушкой, напористо ее инструктируя. Девушка с огненными волосами была очень хороша собой и сегодня должна была первый раз работать в числе многих распорядителей этого клуба. Сначала ее рабочие обязанности объясняла кучерявая высокая барышня, а потом этот мужчина вколачивал в ее голову слова, которые она должна говорить тем, кто будет домогаться. Они такие: – Если вы согласны быть сегодня седьмым в очереди, то я с радостью. Ей все это было непонятно, но она со всем соглашалась. Было непонятно, кто она сама, и где она, и откуда у нее имя, которого она никогда не знала. Просто она в этом дне, и все. Из своего времени, от тех, кто ее любил, ее украла та самая Ламия – демон, проглотивший собственных детей. Имя девушке дали Виктима.2 Она из города семи холмов, из рода Данова, рода, чья праматерь восседала на звере багровом, на берегу Евфрата, но потом была разорена, убита, изжарена на огне и съедена.
И вот, к столу наших друзей подошла рыжая красивая распорядительница и поинтересовалась, все ли гостей устраивает, и чего еще они желают. Сла̀в не очень трезвым голосом пожелал быть ее спутником жизни, на что она ответила, что если он согласен сегодня быть седьмым, то она с радостью будет.
***
Чего было не увидеть в местном коммунизме, так это беременных, стариков и детей, но матерями по желанию могли и быть какое-то обозначенное время, только матери не имели своих чад, а те, с которыми можно было общаться, при каждой встрече были разные, но неизменно называли женщин мамами. Откуда брались эти дети и где росли – неизвестно. Мама стала предметом универсальным, и, собственно, ненужным, а папы в этих спектаклях и вовсе не участвовали – они растворялись в бесконечных событиях и, оставаясь с собственным фейсом, перерождались по воле хозяина. Не было ни привязанностей, ни национальностей, ни наречий.