Комдив - стр. 7
Присутствующие возмущенно загудели, а кто-то громко крикнул:
– К ногтю белых гадов!
– Тише, товарищи! – поднял руку в перчатке Френкель. – Мы должны еще больше сплотиться и дать достойный отпор всей этой своре! Но – проявляя политическую бдительность и дисциплину.
На этом политинформация закончилась, роты вернулись в казармы…
Здесь и далее фотографии из семейного архива
– Огонь! – кричал ротный, передергивая затвор и выбирая цель. Потом плавно нажимал курок, в наступающей цепи кто-нибудь падал.
Стоя по колено в талой воде, бойцы из окопов вели огонь по наступающим «жовнежам», впереди на кочках переваливался броневик. Ротный пулемет умолк, первый номер, матерясь, возился с заклинившим затвором.
Части Красной Армии отступали перед превосходящими силами противника, получившими переброшенное из Франции семидесятитысячное подкрепление во главе с генералом Юзефом Халлером[11].
Полевая брустверы свинцом, бронемашина скатилась в мелкую, с песчаным дном речку перед обороной красных, двигатель, взревев, зачихал синими выхлопами и заглох. Через минуту в «Уайт»[12] впечатался снаряд, завалив набок.
В набегавшую пехоту из окопов полетели гранаты, ожил ротный пулемет, остатки роты, пригибаясь, побежали назад. Всё стихло.
Рядом захлюпала вода.
– Командир, еще одну атаку не выдержим, – прохрипел у Ковалева над ухом Рубан. – У хлопцев по одной-две обойме.
– Хреново, – отложив винтовку, вытер со лба пот ротный. – Посылай в тыл подносчиков.
– Слухаюсь. – И захлюпало снова.
Кругом наступила тишина, в просветлевшем небе запел жаворонок, умирать не хотелось. Бойцы задымили махоркой, кто-то тоскливо ругнулся, остальные молчали.
– А у нас на Кубани сады цветут, – мечтательно сказал молодой боец, заряжая обойму.
– Не трави душу, – буркнул второй, постарше, наблюдая за полем впереди. – Щас опять пойдут, наведут нам решку.
Спустя час вернулись подносчики с двумя зелеными ящиками, один вручил ротному бумажку. Тот, развернув, прочел: «Сниматься с позиции, отходить на вторую линию обороны» и подпись батальонного.
Чуть позже, оставив окопы и закопав на опушке убитых, рота понуро шла по разбитой лесной дороге в сторону востока. После были бои под Борисовом и Полоцком, в которых полегли Осмачко с многими бойцами. Ковалева пули и шашки уланов пока миловали. А вот под Бобруйском он едва не погиб. Командование поручило в тылу поляков подорвать железнодорожный мост, по которому к фронту подвозилась живая сила и боеприпасы. Ротный, взяв с собой отделение бойцов, ящик тола и бикфордов шнур, скрытно пробрался к объекту, заминировал его и поднял на воздух. Группу засекли, началось преследование. Отстреливались до последнего патрона, а затем, орудуя штыками, пошли на прорыв. И все бы полегли, кабы не красноармейский эскадрон, случайно оказавшийся в том месте. За это операцию командир дивизии объявил Ковалеву и оставшимся в живых бойцам благодарность.