Комдив - стр. 4

– Давай перекусим, командир, – уселся на лавку у стола взводный и обернулся к красноармейцу: – Чего там у тебя есть, Федька?

Рыжий, лет сорока Федька закрыл дверцу весело загудевшей печки, снял с плеч тощий сидор[6], раздернул лямку и выложил на стол три обкрошенных сухаря, столько же вареных картох и крупную соль в бумажке. Быстро все сжевав, Ковалев с Рубаном вышли наружу.

Вскоре в траншее остался лишь пулеметный расчет да два наблюдателя на флангах. Остатки роты грелись в блиндаже у печки. Трупы на поле заметала начавшаяся поземка, на землю опустились ранние сумерки.

Контратака началась на рассвете, как только посветлел край неба. Из туманной мути выплывала конница, за ней двигались пешие цепи. Над траншеями прошелестел первый снаряд, выбросив позади столб огня и земли с дымом, эскадроны, развернувшись в лаву, с гиканьем понеслись вперед, пехота ускорила движение.

– Приготовиться! – ротный вырвал из кобуры наган. В окопе заклацали затворы.

Когда до траншей оставалась верста, навстречу ухнули орудия, заработали пулеметы, а за ними ударили залпы из винтовок. Несущаяся конная масса редела, раздавались конское ржание и крики, в сотне метрах от траншеи остатки, развернувшись по сторонам, наддали обратно. За ними в свинцовое небо унеслась и лопнула там ракета, по всей длине обороны красноармейцы молча пошли в атаку. Сначала медленно, а потом быстрее. На ветру затрепетал красный флаг, кто-то запел «Интернационал», подхваченный другими от края до края.

– пел вместе со всеми ротный, затем вспышка, вздыбилась земля и все стихло…

– Где я? – с трудом поднял набрякшие веки. В сумерках белел высокий потолок с хрустальной люстрой, в голове били колокола, тошнило.

– В госпитале, милый, – наклонилась сестра в белом халате и косынке с крестом, – вот выпей.

Он присосался к медной кружке с чем-то кислым, забулькал горлом.

– А теперь спи, – женщина поправила одеяло.

Когда очнулся снова, в стрельчатые окна бил дневной свет, рядом на стульях сидели комиссар и взводный Рубан. Комиссар был из бывших политкаторжан, по фамилии Френкель.

– Ну как, Ковалев, живой? – блеснул стеклами пенсне Френкель.

– Вроде того, – пощупал Александр голову (та была на месте).

– А я от ребят гостинец доставил, – выложил на золоченый столик с гнутыми ножками два свертка Рубан. – Тут вареные яйца и сало, очень при контузии помогают.

– Откуда?

– Прикупили в городе на базаре.

– Так мы его взяли?

– Взяли, – поправил Френкель на плече маузер. – Поляки бегут по всему фронту. Ты давай поправляйся, – похлопал по плечу и встал, – пошли, взводный.