Командир особого взвода - стр. 13
Но рядовой уже шагнул вперед.
– Товарищ капитан, они же вас не трогали. Попросили бы по-хорошему – дед и меда дал бы, и… – что-то такое было в его холодеющих зрачках, что капитан отшатнулся, и последнее слово смазал выстрел.
Падая на пол, рядовой Тхоржевский уже ни о чем не думал. Последнее, что он успел увидеть и услышать – с грохотом распахнувшуюся дверь кабинета, крик: «Ты что делаешь, сука!» – и старшину Нефедова на пороге, с белым, бешеным лицом. Потом пришла смертная тьма.
…Но оказалось, что умирать легко и нисколько не больно, а пистолетная пуля ничуть не страшнее укуса пчелы. Тьма уступила место розовому свету и затихли ангельские перезвоны вокруг – а потом на Казимира повеяло запахом меда и знакомый голос, голос деда Болеслава, произнес:
– Вот и пришло твое время понять, внук.
Тьма навалилась снова. Тьма… мед… голоса… лес… дорога, пролетающая под ногами… туман, который ласково обнял тело и понес высоко над елями, баюкая…
Казимир шел по лесу, машинально сжимая и разжимая кулаки. Руки ныли – сегодня они с дедом весь день тесали бревна для нового дома, который будет стоять рядом с хутором. Его нового дома.
В сумерках Тхоржевский видел хорошо и поэтому издалека заметил неподвижную фигуру, стоявшую на перекрестке двух лесных дорог. Чуть приблизившись, он узнал старшину Степана Нефедова, который молча курил, с прищуром вглядываясь в подходившего Казимира. В руке старшина держал берестяной туесок.
Казимир подошел и встал напротив, тоже не говоря ни слова. Нефедов докурил, бросил окурок в мох и притоптал сапогом. Потом оглядел бывшего солдата с ног до головы – бросил взгляд на выцветшую, перемазанную землей гимнастерку с пулевой дыркой на груди, на отросшие волосы. Кашлянул и поправил фуражку.
– Казимир… Ты прости, коль что не так. Я-то знаю, что теперь ты мертвый и вроде как ни к чему мне, живому, с тобой разговаривать. Разные у нас дороги. Но я вот что попросить хотел…
Нефедов снова покашлял – и протянул туесок.
– Казимир… Принеси меду.
Россия. Новосибирск. Наши дни
Давно прозвенел звонок, объявивший на весь корпус университета об окончании пары, но с места никто не сдвинулся. Все слушали.
– А этот командир Особого взвода, – спросил Александр, блестящими от внутреннего волнения глазами глядевший на Ангелу Викторовну, – каким он был, это известно?
Она пожала плечами.
– Известно, хоть и не очень много. Вы знаете, Александр, Степан Нефедов не был каким-то мифическим героем. Прежде всего, он был солдатом. Однако было в нем кое-что, отличавшее его от остальных – и в этом сходятся все очевидцы, которым хотя бы раз довелось так или иначе повстречаться со старшиной Нефедовым.