Колымская сага - стр. 17
Когда вой стих и остались лишь стоны, Славка, белее белого, повернулся ко мне и сказал:
– Видишь, я смог! – и в то же мгновение свалился как подкошенный.
Я не знал, что мне делать. Зэк лежал на спине как мертвый, а кровь хлестала у него между ног и заливала землю. Я боялся даже посмотреть на то место, куда выстрелил Славка. Сам он был уже без сознания, и я решил, что черт с ним, с зэком. Отвинтив крышку фляги с водой, я стал брызгать в лицо другу. В это время я услышал разговор как минимум двух людей и замер. Разговор приближался, и стали уже слышны шаги. Говорили два мужика. Ясно, что к нам со стороны, откуда мы пришли, приближались люди. Я замер, а Славка в это время захлопал глазами. Вскоре из-за кустов показались трое – отец Славки, его друг и сосед по дому, а с ними Вовчик. Увидев меня, Николай Николаевич воскликнул: «Мать честная, а вот и наши путешественники!» Но тут же поперхнулся, увидев лежащего навзничь Славку, мою испуганную физиономию и тело окровавленного зэка. Все трое кинулись к нам.
– Что стряслось? – испуганно воскликнул Славкин отец.
– Все в порядке, папа… – пробормотал Славка, поднимаясь на ноги.
– Ты цел? Я уж думал, вы тут перестреляли друг друга.
– Нет. Друг друга нет. Вот этого… – он показал на лежавшего зэка. Тот застонал.
– А мы думали, вы уток стреляете. Так что произошло?
– Это беглый зэк. Убить нас хотел.
– Ясно, потом расскажете.
Все вновь прибывшие подошли к зэку. Они ошарашенно глядели на окровавленное месиво у него между ног.
– Вот это да! – присвистнул сосед.
– Его надо срочно перевязать, а то из него вся кровь вытечет, – сказал Николай Николаевич.
– Если это поможет, – задумчиво произнес его друг.
Мы достали из мешков почти весь имевшийся перевязочный материал. Славкин отец с приятелем занялись перевязкой. Вокруг кровавого массива ножом отрезали штаны и, не промывая, наложили бинты, которые сначала сразу же промокали, но затем как-то все постепенно унялось, и перевязка состоялась.
– Промывать нельзя. Но и так он может получить заражение крови, – заключил Николай Николаевич. – Вряд ли он вообще жилец. Если даже выживет, ходить никогда не будет.
– А как он, черт побери, выживет? Мы же не потащим его на себе в такую даль, – усомнился его спутник.
– Черт его знает, что делать. Ему, конечно, нужна немедленная операция. Тащить его действительно нельзя, он загнется по дороге. Да и как его дотащишь по горам, по долам. Бросить здесь подыхать мы его тоже не можем. Вот что, Петрович, надо тебе, наверно, топать до дома и сообщить все куда следует. Пусть там решают. Пришлют вертолет или конвой какой. А я с ребятней и беглым останусь здесь. Все равно на неделю отпросился. Ты длинный, по тундре хорошо ходишь, дорогу хорошо знаешь. Завтра к вечеру дойдешь. Потом сам решай, как и что.