Колыбель за дверью - стр. 23

Вот тогда-то, после сдачи смены своей второй «недели одиночества», он и запил, понимая слабость и бессмысленность своего поступка, но устав от постоянной боли неведения.

Пьяный туман, словно наркоз, тормозил мозг и мысли. Не было в мире ничего, кроме очередной бутылки водки и желания вылечить похмелье. Даже Наташа отступила на второй план и грустно взирала из уголка затуманенного сознания, на то как умный и добрый человек перерождается в растение. В пятницу Картузов почти не пил, в субботу держался, но протрезвев и получив к похмелью в голову все свои ранние сомнения – опасения, в воскресенье продолжил.

А в понедельник он вышел на работу, под одобрительный вердикт Розы Семёновны.

Услышав от Акима о визите Наташи в прокат, Максим бурно прореагировал, чем выдал себя с головой. Аким, конечно же, человек тактичный и в чужую жизнь не полезет, но всё одно оставался неприятный осадок, словно он выдал самую сокровенную свою тайну жизни и оказался предателем. А теперь ещё, хочешь – не хочешь, но придётся объясниться с напарником, поскольку их отношения с Акимом предполагали полное доверие.

Но всё это ерунда полнейшая. Новость о возвращении Наташи, в один миг освободила Максима от непосильной ноши, которая лежала на нём последний месяц. Он словно обрёл сломанные невзгодами крылья, и внутри зазвучала звонкая нота счастья: «Она жива! Жива и невредима! Я увижу её! Жить можно – большего не прошу!», – примерно так пел жаворонок в душе Картузова. Он невпопад отвечал Акиму, конец беседы оказался скомкан, но Аким поймёт. «Я потом всё ему расскажу. Главное – Наташа в порядке. Это главное», – думал счастливый Картузов.

Когда Аким ушёл, Максим стал вспоминать всю историю своих отношений с Наташей, знакомство, нокаут у сквера, испуганную и затравленную девушку в первые минуты, когда он вёл её под руку по улице, а позже поил чаем и отвлекал беседой… Каждое её посещение, каждую встречу и каждое слово, сказанное друг другу, всплывало в памяти и несло тепло. И её поцелуй – тот, единственный, в самый первый день, когда Наташа решила перейти с ним на «ты»… И её трагичная исповедь, которую он разделил и нёс всё это время, тяготясь невозможностью изменить хоть ничтожную малость…

Так сидел Картузов, перелистывая дневники памяти, когда звякнул долгожданный колокольчик, и он услышал:

– Здравствуйте! Здравствуйте, милый Максим Андреевич! Ну, наконец-то я вижу тебя – это счастье, да?

Наташа стояла на пороге, загорелая, посвежевшая, пропахшая впечатлениями и морской солью – это было видно сразу. Она улыбалась светло и широко, а глаза внимательно смотрели на Максима, словно искали что-то и не находили.