Коллекция одинокого бокала. А ты хорошо знаешь соседей - стр. 14

– Я не поняла… – начала Тося.

– Пой, говорю. Должны же мы знать, как силен твой голос, что дамочки позволяют себе меня гонять по морозу. Пой!

Тося запела. На припеве, тихо, ее поддержали сестры. Алексей Павлович покашливал, гладил жену по руке, призывая закончить, как он думал, экзекуцию, но супруга его была нема к нему и только голова ее покачивалась в такт голосу Тоси. Когда же та смолкла и осталась стоять с гордо поднятой головой, хлопнула по столу ладонью:

– Зайдешь ко мне перед сном, с полным пояснением. Приятного аппетита, всем!

Что уж за закрытыми дверями происходило, оправдывалась ли Тося, или наоборот, доказывала свою правоту, никто не знает. Однако Анастасия стала осмотрительней и сдержанней. И не только в стенах собственного дома.

Помимо фамилии было еще одно, что объединяло детей Киселевых – узкий, высокий, темного дерева, с резными углами, со всех сторон под стеклом, шкафчик, занимающий почетное место в комнате бабушки, ключи от которого хранились только у нее. В этой горке, как называла этот шкафчик Антонина Михайловна, хранились самые притягательные вещички, которые так хотели все ее внуки. И если все дети только вздыхали, видя «богатство», то Тося, неоднократно, со всей детской наивностью, спрашивала:

– Бабушка! Все старики умирают. А вы когда?

– Зачем тебе это? – неизменно вопрошала Антонина Михайловна.

– Хочу в наследство рюмочки! – так она именовала те прекрасные, разнообразные бокалы, спрятанные в горке.

Подросли, а желание овладеть бокалами, которые так бережно, в присутствии Антонины Михайловны, протирала лишь Наталья Алексеевна, не уменьшилось. Как и узнать о том, как они у бабушки появились. Да и для чего они ей, раз не пользуется. Она же избегала рассказов о бокалах, говоря лишь:

– Всему свое время.

****

Снова лютовал декабрь, засыпая «Старую Руссу» снегами, да пронизывая трескучими морозами, и торопил к концу первый десяток двадцатого века. Имение Киселевых становилось теснее с каждым годом. Все четыре дочери, со своими семьями, вернулись в родные пенаты, попрощавшись с собственными домами из-за растущей активности пролетариата. Внучки подошли к тому возрасту, когда необходимо было выводить их в свет. Но! Если гуляние в парках, театры еще и были в моде, то балы сократились, стараясь как можно меньше людей пускать в свой дом. Да и на Киселевых практически все смотрели исподлобья. Высшее дворянство и духовенство – за женитьбу Натальи с сыном молочника. Пусть тот и был зажиточен, слыл Кулаком, но все же середняк, неровня! А простой люд, хоть и обедал в их харчевнях за копейки, да по большим праздникам подарки получал, считали их классовым врагом, капиталистическим явлением.