Колесо Судьбы - стр. 36
«Она вполне могла бы достичь третьего уровня», – слегка шепелявя, уговаривал летним вечером короля Эддара старикан Крон.
Крон был сед, морщинист; стоял и ходил, опираясь на посох. Но мне всегда казалось, что он изображает бессилие, что на самом деле он бодр и проживет лет до двухсот, так долго жили в древности магики Дивных земель – я об этом вычитала в одной из дядиных книжек.
«Ее мать считает, что девочке вообще не нужно магичить», – отозвался дед.
«Лара просто боится. Скорее всего, за себя. Поступает так, чтобы проще было сладить с девчонкой».
«Спорить с Ларой я не стану».
Так они и порешали мою Судьбу – этого мне не надобно, а что надобно, им лучше меня известно.
Порешать-то порешали, но остановить меня было не так-то просто. Если что мне взбредет в голову, я семь железных посохов собью, семь пар железных башмаков изношу, а своего добьюсь. Не хотят учить – сама постигну.
В Элизере было полно книг по магии, которые сюда привозил в пору своей юности дядя Кенрик, да так и оставил их в замке – но не в библиотеке, а в своей комнате, которую после его отъезда никто больше не занимал. Ее иногда прибирала Гала, внучка Марты, она и впустила меня в эти запретные покои. Все здесь было закрыто серыми чехлами из грубого холста, будто пеленами для мертвых, большой стол из мореного дуба на толстых резных ножищах, был заставлен бронзовыми чернильными приборами, непонятными макетами, стеклянными запыленными чашами. Книги выстроились на полке плотно друг к дружке – в кожаных переплетах, темные, почти черные, с когда-то золотыми, а теперь стертыми буковками на корешках. Я вынимала их из ряда с превеликим трудом, перелистывала, пробовала читать, но мало что понимала.
Самой загадочной была книга с желтыми, почти коричневыми листами, на языке, мне неизвестном. Думаю, это был даже не язык, а какой-то шифр, заголовок у книги состоял из одного слова из пяти букв, оно было вытеснено на кожаном переплете, и когда-то вызолочено, но теперь от позолоты почти ничего не осталось. На четвертой странице обложки можно было разобрать знак – семь кругов, и между ними какие-то записи. Нетрудно было догадаться, что книга эта принадлежала магику седьмого круга. Седьмой круг – это самый высший, это такой магик, который любого может раскатать в лепешку, а потом порезать на мелкие полоски одной совей магической силой.
В ответ на мои расспросы, почему дядя Кенрик уехал и не возвращается, старая Марта лишь тяжело вздыхала и пододвигала ко мне блюдо с румяными булочками, со снежной обсыпкой сахарной пудрой.