Колесо Судьбы - стр. 38
В книгах по магии полно было всяких заумных инструкций, разобраться в которых я сама без помощи учителя никак не могла, потому что не знала ни терминов, ни описываемых приемов. Но вот про создание мираклей рубрики поначалу шли вполне понятные и подробные.
Начало я заучила наизусть:
«Магики из Вильчи первыми научились создавать мираклей, обладавших подобием телесной плоти. Такие миракли могли сражаться и убивать, могли стоять в карауле, могли преданной охраной следовать за своим создателем или за тем, на кого укажет магик. Миракли смертны, они умирают, когда кончается запас силы, вложенный в них магиком. Но был случай, когда миракль жил двенадцать лет, и никто не мог уже отличить его от живого человека».
Однако освоить на практике создание мираклей у меня получилось не сразу: после призывного жеста и появления абриса магического существа мимолетное видение не уплотнялось, как следовало из книжного заверения, а так и оставалось зыбко призрачным, к тому же не всегда можно было распознать, что за зверь такой у меня получился. То ли кошка, то ли баран, иногда человек. Они проносились от окна к двери и исчезали в шкафу или в коридоре. Это меня ужасно злило, я сбрасывала книги на пол, кричала, кусала пальцы и один раз сбросила со стола какую-то укутанную в холстину вазу. Она звякнула об пол, но не разбилась – оказалось, что фиал этот был из золоченого серебра.
А потом среди книг мне удалось отыскать записи дяди Кенрика, и в этой тетради нашлись подробные зарисовки всех потребных жестов – первый, призывной, затем – создание формы, третий – концентрация энергии, четвертый – воплощение. С этого момента дело пошло на лад. За три дня я умудрилась уставить полки во всех комнатах чучелами призрачных сов.
На четвертый толпа мираклей-уродцев в синих камзолах бегала по берегу и распевала детские песенки.
На пятый…
На пятый день в Элизеру прибыл магистр Крон. О том, что Великий Хранитель прибыл, мне, разумеется, не сказали. С утра я сидела в комнате дяди Кенрика и магичила, пытаясь создать миракль Толстого Джона, с которым накануне повздорила из-за лодки. Он не позволил мне вечером прокатиться по озеру, потому что намеривался катать на закате свою пассию. Я же собиралась отправить раздутого двойника Джона к ним в лодку и устроить потасовку на воде. Толстяк Джон получился как настоящий, и я принялась закачивать в него свою энергию, предвкушая возможность драки, когда Крон вошел в мою комнату. Одним движением руки он развеял двойника, затем уселся в старое деревянное кресло, упер свой посох в пол, и положил на навершье в виде змеиной головы сплетенные пальцы рук.