Колдуй баба, колдуй дед. Невыдуманные истории о жизни и смерти - стр. 36
– Ну чистый ангелочек! – умилялась баба Люда.
Рано радовалась.
Все против одной
К трем годам, словно в компенсацию за тихое младенчество Таня превратилась в настоящего сорванца. Ее ни на секунду нельзя было оставить одну без присмотра.
Чуть отвернешься, то лоб себе расшибет, то залепит жвачкой глаза или наглотается аскорбинок. Выстригла челку под корень. Взялась стричь ногти на ногах огромными портняжными ножницами и только чудом не осталась без пальцев.
К Новому году мамина сестра тетя Нина прислала из Шевченко посылку с дефицитным шоколадом. Шоколадки в хрустящих нарядных обертках поставили в сервант возле хрустальных фужеров – в качестве украшения, предупредили: съедим в Новый год.
Праздник наступил. В полночь сунулись в сервант, развернули фольгу, а шоколада-то внутри нет! Хитрюга Танька слопала лакомство тайком, аккуратно заклеила пустые фантики и вернула их на место, авось никто о ее проделках не догадается.
В четыре года эта маленькая хулиганка вырвалась из рук и чуть не угодила под колеса автомобиля. В пять забралась на крышу детского клуба «Ровесник» и на пару с младшим двоюродным братцем Сашкой принялась пулять камнями в прохожих.
Хорошо, какой-то дядечка не поленился залезть на крышу и надрать уши озорникам, а то натворили бы бед.
За Танькой прочно закрепился ярлык дурного ребенка, который не умеет себя вести – ворует, врет, влипает в скверные истории, вечно все ломает, портит, теряет.
Бабушка Дуся отказывалась брать сестру на лето в Тагил. Другие родственники, узнав, что мы собираемся приехать в гости, заявляли без обиняков: только без Тани!
От нее шарахались, как от чумной, в любую минуту ожидая какой-нибудь пакости.
И Таня, чувствуя свою отверженность, незамедлительно им эту пакость устраивала.
Даже в те редкие минуты, когда сестра не хотела шалить, а старалась произвести приятное впечатление, она и то умудрялась напортачить – рвала новое платье, случайно зацепившись за гвоздь или разбивала любимую мамину вазу, нечаянно задев край стола.
А все, и я в том числе, думали, что Таня делает это нарочно – из вредности.
Однажды я решила пожаловаться на несносную сестрицу в пионерский журнал «Костер». На трех страницах расписала, какая Танька вредная и непослушная. Заодно упомянула, как та втихую от мамы слопала трехлитровую банку малинового варенья и кило конфет.
Перечитала написанное и… письмо порвала. Сестра все-таки! Жалко.
Таньке и так несладко жилось. Проведя полгода в казенных больничных стенах, по сути в изоляции, в том нежном возрасте, когда общение с семьей и матерью для ребенка жизненно необходимы, Таня одичала настолько, что наверстать упущенное уже не могла. Ей очень не хватало родительской ласки, заботы, любви, тепла. И она всеми способами пыталась заполучить их.