Когда зацветёт жасмин - стр. 23
Когда двери разъезжаются, я влетаю в коридор, считая комнаты, пока не нахожу нужную. В глубине палаты, окружённая приборами, лежит бабушка. Она выглядит такой маленькой и хрупкой среди всей этой аппаратуры. Я подхожу к кровати, хватаю её за руку.
– Ба, я здесь… – шепчу я, и слёзы тут же подступают к глазам.
Её веки чуть дрожат, губы едва заметно шевелятся, но глаза остаются закрытыми. Дыхание медленное, слабое, но ровное. Я стискиваю её ладонь в своей, ощущая хрупкость её пальцев.
– Ты справишься, Элеонор… Я с тобой.
Сажусь у кровати бабушки, сжимая её руку в своей. Её кожа кажется слишком холодной, как фарфоровая чашка, а пальцы – хрупкими. Машины вокруг неё тихо гудят, мерцают зелёные и синие индикаторы. Прислушиваюсь к ровному писку кардиомонитора, который отслеживает каждый удар её сердца, и этот звук кажется мне единственным, что ещё связывает её с этим миром.
Дверь открывается, и в палату входит медсестра в голубом скраббе. На её бейджике написано «Ханна Родригес, RN». В руках у неё планшет, а за ухом заправлена прядь тёмных волос. Её глаза – внимательные, но спокойные, в них читается привычка видеть пациентов в любых состояниях.
– Лилиан? – мягко уточняет она, останавливаясь рядом со мной.
Киваю, не отпуская бабушкину руку.
– Я старшая медсестра этого отделения. Доктор Сандерс скоро зайдёт, чтобы поговорить с вами. Как вы держитесь? – её голос тёплый, но профессиональный.
Сжимаю губы. Как держусь? Да никак. Я вцепилась в руку бабушки, ведь она моя последняя связь с детством, с безопасностью, с домом.
– Я… я не знаю, – голос звучит осипло, и я отвожу взгляд. – Она же поправится? Она будет… такой же, как раньше?
Ханна присаживается на край стула у монитора, нажав пару кнопок на экране.
– Её состояние сейчас стабильное, но, судя по показателям, был значительный кардиологический эпизод, – она говорит мягко, но без лишних обиняков. – У неё диагностирован инфаркт миокарда. Нам удалось стабилизировать её состояние с помощью нитроглицерина и внутривенной терапии, но доктор объяснит вам всё подробнее.
Слово «инфаркт» застревает у меня в горле, словно удушающий ком, который я не могу проглотить. Перед глазами вспыхивают страшные сценарии: бабушка больше не вернётся домой, её кровать в нашей гостиной останется пустой, её голос исчезнет из моего мира.
Я не могу этого допустить. Я не готова.
В голове всё звучит приглушённо, как будто кто-то опустил надо мной стеклянный купол. Моргаю, пытаясь осознать смысл сказанного.
– Но она жива? – мой голос дрожит.
– Да, Лилиан, она жива, – Ханна кладёт руку мне на плечо. – Но сейчас нам нужно следить за её состоянием и проводить дальнейшие тесты. Ей предстоит длительное восстановление.