Когда устанет даже смерть - стр. 73

— Дворнягами вы называете людей? — покосилась на них идиллийка.

— Да, мэм, — кивнул сержант.

— Почему?

— Потому что вы получаетесь в результате неконтролируемого спаривания, — объяснил Чимбик.

— А как вы называете тех, кто рождается в результате строгой селекции, к примеру, на планетах работорговцев?

В памяти сержанта всплыл Эдем. Рабский аукцион, безжизненные глаза бейджинки, рассказ Батлера о «воспитании» Лорэй. Перемазанные кровью Эйнджела и Свитари. «Ты всё ещё считаешь, что уродство — это отметины на лице?»

Вслед за воспоминаниями пришла ярость. Дикая, безрассудная. Какое право эта «говорящая голова» имеет рассуждать о том, чего никогда не видела? Она, всю жизнь проведшая в сытом, благополучном мирке?

— Рабы, — вслух сказал Чимбик, сдерживая рвущийся наружу рык. — Таких людей называют рабами. Я прав, мэм?

Последние слова он буквально выплюнул, сдерживая желание ударить идиллийку, чтобы та хоть немного прочувствовала несправедливость и боль, наполнявшие мир. Настоящий мир, а не эту витрину для богатых идиотов.

Талика отшатнулась, и репликанты ощутили страх. Чужой страх. Незнакомые с проявлениями эмпатии братья Чимбика растерянно замерли, осмысливая необычные ощущения, а сам сержант на миг будто вернулся в прошлое. Он словно наяву увидел лес и перепуганную связанную Эйнджелу. И её ужас перед фигурой в броне.

Плечи сержанта опустились. Злость стремительно отступала, оставляя после себя ощущение пустоты и горечи.

— Похоже, это типичная реакция эмпатов на меня, — тихо сказал он.

— Брат, успокойся, — раздался в наушниках голос Блайза. — Ты чего?

Сержант молча мотнул головой.

— Мы собирались поесть, — напомнил он странным, словно надтреснутым голосом и пошёл прочь, вынудив остальных нагонять.

— Это что было? — потрясённо спросил Брауни.

— Эмпатия, — тоном знатока пояснил Блайз.

Репликанты мгновение молчали, переваривая новые впечатления, а затем Сверчок сказал:

— Да, теперь я понимаю разумность ограничения подобного в туристической зоне. Я как контуженный.

— Не ты один, — отозвался Диего. — А чего садж сорвался?

— Не знаю. Но если сержант будет и дальше так себя вести, мы останемся без гида, — глубокомысленно заметил Запал.

— И без увольнений, — добавил Блайз.

— И без сержанта, — вставил Брауни. — Это меня куда больше беспокоит.

Блайз расстроено вздохнул. Он хотел помочь брату, но не понимал как.

— Это всё Дюран, — неожиданно заявил Сверчок. — Садж такой после той ссоры с лейтенантом в ангаре.

— Точно, — согласился Блайз.

— Надо как-то успокоить саджа, — задумчиво произнёс Брауни. — Но как?