Когда ты станешь моей. Книга 1 - стр. 3

– Спасибо. Я только чай и пирожок.

– Саш, а ты?

– Я буду все.

– Ладно, через пару минут приходите в кухню. Ты ходить-то сама можешь? Раненая моя?

– Думаю, да. Да и вообще, тут вон Доронин есть, донесет.

– Марина, прекрати издеваться над Сашей. Я бы на твоем месте, – поворачивается ко мне, – в кино с ней сегодня не пошла.

– В кино? – свожу брови, не понимая, о чем речь.

– В кино, в кино, – вклинивается Маринка, – забыл, что ли? Мы с тобой сегодня на вечерний сеанс собирались.

– Забыл, – улыбаюсь ее матери.

Как только теть Ванда уходит, смотрю на Баженову, ожидая объяснений.

– Мы с Сережечкой договорились в кино, но ты же знаешь, отец меня вечером с незнакомым ему парнем не отпустит. Вот я и приукрасила. Чуть-чуть. Мы же друзья.

– С тем Сережей, которому в прошлый раз наши местные пендалей надавали?

– Не смешно вообще-то. Он, между прочим, хороший, в институте моем учится.

– Учителишка.

– Фу, Доронин, как грубо. Донесешь?

– Сама дойдешь.

Выхожу из комнаты, понимая, что начинаю злиться. Сережа, бл*дь, какой-то. Достала уже со своими хахалями. Саша, прикрой, папа не отпустит! Бесит.

На кухне мою руки и сажусь за стол. Маринка приковыливает следом, а в дверь раздается звонок.

– Я открою, ешьте.

Ванда Витольдовна идет в прихожую, откуда я слышу знакомый голос. Вскоре запыхавшаяся Людка появляется в дверном проеме с кислой миной на лице.

– Чего? – откладываю ложку.

– Тебе повестка пришла. Мама там плачет, – выдает сестра, сползая по стеночке на корточки.

Маринка роняет на пол пирог, который сжимала в руке, и застывает, сидя с открытым ртом.

Прошло 2 года.

– Баженова! Ба-же-но-ва!

– Да иду я, – ворчу, открывая дверь.

Подружка залетает в квартиру с горящими глазами, скидывая туфли у комода, и нагло прет на кухню.

– У меня таки-и-и-ие новости, закачаешься. Мой Доронин возвращается из армии, – заявляет, усаживаясь на стул. – Людка сказала, что Саня сегодня приезжает.

– Когда он успел стать твоим? – наливаю в чашки заварку.

– Всегда им был, – хмурит бровки, – вернулся мой Сашенька.

– Я тебя поздравляю, – забираюсь на подоконник, сжимая в руках кружку, и делаю небольшой глоток.

– Ты за меня совсем не рада?

– Очень рада, – улыбаюсь, но, наверное, не очень искренне.

Меня бесит эта ее приставочка «мой», потому что не ее он совсем.

Анфиса продолжает болтать, а я смотрю сквозь нее, крепче сжимая фарфор в своих ладонях. Ее бестактность дико раздражает. Впрочем, мы же с ним просто друзья. Да, именно они, но почему-то сейчас этот факт меня дико напрягает. Возможно, потому что, пока он был в армии, я регулярно бегала на почту за письмами, до сих пор чувствую то предвкушение, с которым я их распечатывала.