Когда тает лед - стр. 18
Я поджидаю Расса, и когда он проходит мимо меня, хватаю его за руку.
– Наверх в мою комнату. Три-девять-девять-три.
Парень меняется в лице и издает нервный смешок.
– Ты не в моем вкусе, кэп.
Он пытается пройти в гостиную, где остальная команда уже разбирает пиво, но я крепче сжимаю его руку.
– Это был чертовски долгий день. Не заставляй меня делать это перед всей командой.
Его плечи обреченно поникают, он еле переставляет ноги на ступеньках, понурив голову, как нашкодивший школьник. Вообще-то он и в самом деле нашкодивший школьник.
Делить каток с другими спортсменами перед самым началом сезона – это долбаный логистический кошмар, тем более что у нас будут домашние игры. Вот черт. У меня уже начинается мигрень, а ведь мы еще даже не начинали составлять расписание.
Вспомнилась та фигуристка с русыми волосами. Как она кипятилась, когда тренер посоветовала ей не беспокоиться. Я пытался незаметно подслушать, что оказалось нетрудно, ведь девчонка вопила. Мне самому хочется завопить, когда думаю об этом «не беспокойся», так что у нас есть что-то общее. Ее парень был абсолютно невозмутим. Надеюсь, он поможет ей успокоиться. А может, и нет, судя по тому, как она убрала его руки.
Прикольная крошка. Сразу начала огрызаться, задирать нос, но потом, кажется, немного оттаяла. Перед нашим разговором девчонка явно была готова расплакаться. Надеюсь, она примет мое предложение, мы сможем выпить и немного подружиться. Это упростит ситуацию.
Я решаю помурыжить Расса двадцать минут, пусть помается чувством вины. Может, тогда будет легче выяснить, что же произошло. Он будет слушать, как внизу шутят и смеются без него, но не поймет, что люди смеются над тем, какой дерьмовый сезон им предстоит.
Мне их жаль.
Так жаль, что я не выгоняю даже молодняк. Пусть топят свои сожаления в бутылках с пивом. Наверное, мне нужно толкнуть какую-нибудь мотивационную речь, подбодрить всех, но сначала надо разобраться, как мы оказались в этом бардаке.
Когда я наконец захожу в свою комнату, Расс крутится на моем офисном стуле. Я ожидаю, что он отпустит ехидное замечание или издаст стон от долгого ожидания – я так и поступил бы на его месте, если бы был нахальным мелким засранцем, – но он молча ждет.
– Что ты натворил?
Он трет ладони и, наклонившись, ставит локти на колени. Ему неуютно. Он бледен и кажется больным.
– Приятель, я не смогу тебе помочь, если ты не скажешь, в чем тебе нужна помощь.
– Я ничего не сделал.
Провожу рукой по лицу, стараясь сохранять терпение.
– Я знаю, ты что-то натворил, но не смогу ничего исправить, если ты мне врешь.