Когда расцветает Протея. Том 2. Сурианская Дева - стр. 7

Краснея и держа обе груди рукой, она стянула с колен панталоны и тут же укрыла в ладони треугольник курчавых волос.

- Хей, чита эхоль? (Эй, что это?) – удивился суриец. Он подошёл, вынуждая её отступить. Но позади уже оказался другой.

«О, Боги», - в отчаянии думала Тея, ощущая ноздрями терпкий запах их тел.

- Зры, хельма бэлузар! (Смотри, пизда белая), - тот, что был впереди, опустился на корточки и уставился ей между ног.

Тея всхлипнула, когда он убрал её руку от лона. Бёдра сжались и по спине пробежал холодок.

«Только не это», - взмолилась она, ощущая касание пальцев к своим волоскам.

- Бэлузар, (Белая), - удивлённо воскликнул суриец. Другой подтвердил, вороша её поросль грубой рукой.

Оба поднялись с колен и стали её изучать, будто впервые увидели голое женское тело. Подставляя их взору округлости, шею, соски, Протея едва не теряла сознание. Три пары ладоней поочерёдно касались её срамных мест. Из груди потекло, когда её больно сдавили в руке.

- Чита эхоль? (Что это?) – отшатнулся суриец, - Ли бельма? (Она больна?)

- Ли киту, (Она беременна), - хмыкнул второй.

«Пастух» подхватил её за подбородок, вынуждая смотреть ему прямо в глаза.

- Та киту? (Ты беременна?)

Тея молчала.

- Та нема? (Ты немая?) – выдавил злобный суриец, неопрятный, растрёпанный контур его бороды обрамлял заострённые скулы.

Он изучал её взглядом, рука его вновь потянулась к груди. И Тея зажмурилась, ощутив, как настырные пальцы сдавили сосок.

- Камиль дра, (Камиль приволок), - хмыкнул тот, что стоял позади.

- Вудрамилля ли! И ко ми, (Помойте её! И ко мне), - распорядился суриец и отпустил.

Далее Тею загнали в купальню, но процесс омовения был омрачён неустанным контролем со стороны двух мужчин. Отчего среди сотни других обнажённых купальщиц они разглядели её? Из-за цвета волос? Вонючее мыло скользило по коже и вода от него обретала землистый налёт. Когда она вымыла волосы и краска сошла, то один из мужчин изумился настолько, что едва не упал.

- Кеза, (Ведьма), - он усмехнулся, присел, подцепил одну прядь.

Накупанных женщин, прямо в чём мать родила, погнали обратно на улицу. И только её повели неизвестно куда! Волосы вновь посветлели, и укрыли собой обнажённую грудь. Прикрывая ладонями вульву, Протея ступала, боясь разозлить сурианских мужчин. Они говорили друг с другом, и по тону их было понятно, что Протею оставили здесь не за тем, чтобы радовать взор. Она отвлекала себя, как могла, размышляя о Зуре. Среди женщин в купальне Протея её не нашла! Но кто знает, сколько таких же купален и закопанных в землю темниц находилось вокруг? Вдруг её также похитили и держали теперь взаперти? Вдруг судьба уготовит им новую встречу? А если же нет, то пускай участь Зуры будет не так тяжела...