Когда расцветает Протея. Том 2. Сурианская Дева - стр. 3
- Ни! - закричала сурийка и ухватила её за плечо.
Поймав её взгляд, женщина указала на губы, потрогала грязными пальцами собственный рот, приоткрыла его. Протея смотрела с недоумением на эти странные жесты.
- Моки?
- Моки, - донеслись шепотки.
Женщины тут же её окружили. С десяток жаждущих взглядов нацелились ей прямо в грудь. Каждая стала просить на своём языке, указуя на губы. Протея уже понимала, о чём они просят, но осмыслить такое никак не могла. Однако же груди болели и, требуя освобождения, молоко распирало несчастную плоть изнутри. Наконец-то, решившись, она обернулась к ним, прикрывая ладонью сосок. Емкости не было, кроме той, где ещё сохранилась вода. И одна из суриек подставила рот. Протея прижалась к стене, краснея, стыдясь своего положения, наготы, всего, к чему её неизбежно толкала судьба.
- Лэгру, лэгру, (Расслабься), - погладила нежно другая из женщин.
Они не хотели ей зла. Они были голодны. Впрочем, как и Протея. Когда первая струйка ушла в направлении рта, то женщина взвизгнула, но не отстранилась. Сглотнув, она упоённо закрыла глаза.
- Ммммм, куси, (Ммм, вкусно), - простонала она.
И другая, подвинув соседку, подставила собственный рот. Протея наполнила и его, а затем следующий. В итоге каждой достался глоток. Этот процесс уже не конфузил её, а даже слегка рассмешил. Женщины, словно птенцы на подкорме у матери, в нетерпении бились, толкали друг друга, стремясь ухватить свой заветный кусок. Она и сама бы лизнула, но достать свой сосок не могла. Сурийка, углядев замешательство, сделала чашу из собственных рук. Протея сцедила в них пару глотков молока и приникла, лакая.
- Вкусно, - смеясь, удивилась она.
Когда её руки устали, а в левой груди не осталось ни капельки влаги, то женщины с нежностью принялись сцеживать из правой груди молоко. Теперь, когда стыд отпустил, и что-то настолько интимное возрождалось, росло между ними, Протея позволила женским губам прикоснуться к груди. Они приникали голодными ртами, тянули губами сосок, оставляя на нём прохладную влагу слюны. Правая грудь опустела и приятная лёгкость охватила её. Кто-то накинул Протее на плечи платок, кто-то поправил ей волосы. Они всей гурьбой, точно взя́лись её опекать! Комнатушка наполнилась запахом, и внутри заболело от мысли, что где-то в другой стороне, и её дорогую Трезору вероятно, ласкает чужая рука...
Когда квадрат на полу почти потерял очертания, решётка открылась опять.
- Хам! (Еда) – известили снаружи, и в пыль угодил хлебный корж.
Женщины тут же схватили его и начали рвать на куски. Вдруг одна из суриек обратила свой взор на Протею. Та, пребывая в сознании, молча смотрела перед собой. В голове было пусто! Страшно, больно, и невозможно представить себе, что ожидает её впереди.