Когда придет Волчок - стр. 23
В общем, Ваня как встал на жизненные рельсы, словно «Сапсан», так и покатил по ним с бешеной скоростью без остановок. Казалось, из этой колеи ему никогда не вырваться, привычный маршрут со знакомыми станциями будет длиться до пенсии. Все изменилось в один день. Сидоров оставил на рабочем столе записку: «Не ищите меня, я уехал навсегда» и исчез, бесследно растворился в пространстве, словно поезд-беглец.
Через несколько месяцев в подземный переход Лондона спустился потрепанный уличный музыкант Джонни со своей не менее потрепанной гитарой. Никто не узнал бы в нем бывшего топ-менеджера, носившего пиджаки от Армани и ботинки от Гуччи.
С тех пор ежедневно, отыграв концерт и пересчитав полученную мелочь, Джонни, а в прошлом топ-менеджер Иван Сидоров, отправлялся пешком с улицы Пикадили в свой уютный маленький домик с небольшим садиком, где его ждал верный бульдог Бадди.
Руководство компании, в которой работал Иван, после его исчезновения обратилось в полицию, а та – в международный розыск. Но где там! Топ-менеджер как сквозь землю провалился. Денег, которые Сидоров вывел из фирмы через офшоры, ему хватило и на новые документы, и на пластическую операцию, и на приобретение домика в престижном районе Лондона, и даже на покупку подержанной гитары на блошином рынке. В итоге Иван Сидоров обнулил свою жизнь, занялся любимым делом и стал абсолютно счастлив».
В зале раздались редкие хлопки.
Ильинская слушала Башмачкова очень внимательно.
– Вы в кратком резюме написали, что вы работаете в жанре «готика» и «нуар», – сказала она, – какой же тут нуар и где готика? Это же заявка на авантюрный роман с хэппи-эндом.
– Ну, можно еще добавить сцену на лондонском кладбище. Типа Сидоров советуется с духом Карла Маркса, как ему поступить с выведенным из фирмы капиталом. А дух отца-основателя подбадривает «русского бунтаря»: мол, не робей, сынок, не отдавай буржуям ни цента!
– Не смешно! – раздался надменный голос из зала. – Позвольте прервать этот поток самодеятельности.
Поэтесса Мария Кармини поднялась с места и короткими мышиными шажками засеменила к сцене. Башмачков по-джентльменски подал ей руку и помог преодолеть крутые ступеньки, а затем объявил с пафосом, как завзятый конферансье:
– Прошу любить и жаловать! Мария Кармини! Певица любви и измен!
– Я могу наконец начать? – сверкнула поэтесса в сторону Башмачкова злыми черными глазками. Нынче она уже не походила на Дюймовочку. Всем своим обликом миниатюрное создание напоминало мышку. Великоватые для узкого личика ушки розово светились в свете софитов, подчеркивая сходство с маленьким шустрым зверьком. Кармини прикрыла глаза и внезапно стала читать… стихи. Она декламировала их хрустальным детским голоском, с легким поэтическим подвыванием: