Когда по-прежнему сбываются мечты - стр. 42
Самое время для самоанализа и тренингов. Но помогло. На какое-то недолгое время. Меня отпустило, даже когти втянулись, и я смог почти здраво с ней разговаривать. Не помню, что говорил, но очень четко запомнил ощущение ее маленькой ладошки, беспомощно стучавшей по моей груди.
Яна впервые за долгое время плакала и обвиняла меня в несостоятельности. В том, что муж и отец из меня получился никудышный. «Полный ноль, Игнат! Поздравляю, по всем фронтам свое жизни ты полный ноль». Столько лет гордился выработанным самоконтролем. Уважал себя за то, что смог побороть зверя. И на тебе, двух лет брака даже не прошло, как все полетело к чертям — выдержка, терпение, самоуважение, все, полетело к чертям.
Не особо понимая, что делаю, покинул ненавистную квартиру, потому что опять закипал. Глобальная беспомощность навалилась как-то разом, опять выросли когти и заболели кости. Быстрее на улицу. Вдохнуть воздуха.
Жаркий летний зной. Даже ночью духота. Вот так, пара вдохов и выдохов полной грудью — и стало легче, оборот отступил. Надо валить домой, там успокоительное, там Назимов. Приволокусь к нему как побитый щенок, что еще мне остается, когда я, взрослый, сильный волк, не могу справиться с самим собой?!
Когда доехал до клана, туман негодования слегка развеялся. Я понял, что не все было настолько однозначно. В конце концов, Васильев с Яной в квартире были не одни. Это же что-то да значило?!
Расположился на одной из лавочек возле нашего дома, притащил парочку бутылок и начал ждать… она должна вернуться… она должна приехать. Если не ко мне, то хотя бы к детям. Ведь это ее дом! Это наш дом!
Ночной воздух становился свежее и прохладнее. Минуты складывались в часы, и каждый новый вздох давался тяжелее предыдущего. Кислород, попадавший в легкие, жег их изнутри. В районе сердца пекло так, как никогда в жизни, похоже на боль утраты… но я же ее еще не потерял.
Только время между тем все шло и шло, не желая замедлять свой ход. Пустые бутылки летели в ближайшую урну, а голову все чаще посещала зашкаливающая по своей абсурдности мысль: «А вдруг она вообще не придет? Никогда?» Волк внутри под действием настойки успокоился, но не ушел. Я чувствовал, как он подавлен и недоволен. Только теперь не бесился, а, как бы глупо ни звучало, хотел любви.
О луна! Даже зверь внутри меня жаждал любви, как же я раньше не смог понять, что и мне требовалось то же. Потому он и начал выходить из-под контроля сразу, как почувствовал равнодушие Яны. Потому и не придушил Маргариту в машине, услышал такие важные для него слова.