Когда Париж был еще французским - стр. 12

Уже когда мы двинулись в путь, оказалось, что в передней части салона, куда не попадал свежий воздух, было невыносимо жарко, сзади же – ветродуй. Не знаю, может и сегодня где-то в России колесят по бездорожью эти неприхотливые труженики, которым недавно в Нарьян-Маре поставили памятник: стоит такой «горбатик» на бетонном постаменте и вполне заслуженно.

Среди пассажиров было много нежной молодежи, которая за свою еще короткую жизнь не успела заработать ни копейки и путешествовала на скромные деньги далеко не богатых родителей. Через проход от меня, на одноместных сиденьях, друг за другом, расположились молодожены, свое восемнадцатилетие они отпраздновали свадьбой. Молодожены ехали из Риги, были очень рослыми, и их коленки больно упирались в спинки сидений. Просидеть двое суток под прямым углом и не рассыпаться можно только в юном возрасте, но и они очень мучились.

Со временем меняется не только география наших путешествий, но, слава богу, и их условия. Сегодня старшее поколение помнит плачевное состояние дорог наших республик, исключая благополучную Прибалтику, хотя, если отъехать от центральных трасс, путешествуя по России, Белоруссии и Украине, думаю, что и по истечении стольких лет мало что изменилось. Нам предстояло преодолеть восемьсот километров по Белоруссии и тысяча по Украине, находясь только на трассе, и питаясь тем, что прихватили с собой, а жажду утоляя холодной водой, так как обеспечить горячей водой для заварки чая и кофе тридцать туристов, как обещали организаторы тура, было нереально, а шоферы даже не догадывались, какой комфорт они должны были нам обеспечить в старом львовском автобусе. Мы же впервые увидели этот «международный автотранспорт» только на автобусной станции в Минске. Благо поля Белоруссии и Украины были щедро засеяны, а если приспичит ночью, выбирать не приходилось: никто в темноте не будет спускаться за обочину, садились прямо на дороге, и встречные машины, лихо мчавшие мимо, высвечивали своими фарами наши задницы.

Украинская граница с Белоруссией напомнила мне постоялый двор, времен Лермонтова: неухоженная обширная площадка для машин, вся в рытвинах, в центре которой, пытаясь хоть как-то облагородить вид государственной границы, неряшливо одетый в форму то ли пограничника, то ли таможенника, толстый пузатый мужик лихо шуровал длинной метлой из тонких прутьев, поднимая пыль столбом.

Когда автобус остановился, вошли украинские таможенники, выражение их лиц не предвещало для нас ничего хорошего (ведь у нас были доллары, а у них «зайчики» и карбованцы).